Стальные армады
«…Нет ничего более ужасного, чем танковый бой против превосходящих сил. Численный перевес здесь ни при чем, мы к этому привыкли. Но когда у противника танк лучше, это — страшно. Ты даешь полный газ, но твой танк слишком медленно набирает скорость. Русские танки такие быстрые, на близком расстоянии они успевают взмахнуть на холм или проскочить болото быстрее, чем ты можешь повернуть башню. И сквозь шум, вибрацию и грохот ты слышишь удар снаряда в броню. Когда они попадают в наши танки, по большей части раздается глубокий затяжной взрыв, а затем ревущий гул вспыхнувшего бензина, гул, слава Богу, такой громкий, что мы не слышим воплей экипажа…»
Командир танка PZ. IV из немецкой 4-й танковой дивизии — о боях с т-34 в районе мценска (Орловская область) в октябре 1941 года.
Беспощадные и умелые действия советских танкистов на Т-34 в боях под Москвой повергли как немецкое командование, так и рядовых танкистов в настоящий шок. Все понимали, что нужно немедленно что-то предпринимать, причем в максимально сжатые сроки — контрудары Красной Армии становились все опаснее, а с Т-34 и КВ эффективно могла бороться только знаменитая 88-миллиметровая зенитная пушка. Таких орудий у вермахта было не слишком много, а основное противотанковое средство — 37-миллиметровая пушка — за свою абсолютную бесполезность вполне заслуженно получило в те дни от немецких солдат прозвище «рождественская хлопушка». Правда, у немцев имелось еще 50-миллиметровое противотанковое орудие PaK 38, которое могло пробить лобовую броню Т-34 на дистанции менее 100 м, но в вермахте было очень немного артиллеристов, обладавших настолько крепкими нервами, чтобы подпустить советский танк на такое близкое расстояние. К тому же «тридцатьчетверка», обладавшая высокой скоростью и маневренностью, просто не давала ни одного шанса противнику на прицельный выстрел в упор, давя своими широкими гусеницами и пушку, и расчет.
Хайнц Гудериан, разумеется, не мог терпеть подобное положение вещей и в октябре 1941-го в своем рапорте на имя командующего группой армий буквально потребовал срочно прислать на фронт специальную комиссию, чтобы разобраться с проблемой на месте. 20 ноября такая комиссия, в которую вошли ведущие немецкие танковые конструкторы Ф. Порше, А. Освальд, Э. Адерс, а также представители Управления вооружения сухопутных войск и Министерства вооружения, прибыла в расположение 2-й танковой армии Гудериана. Специалисты тщательно осмотрели подбитые советские и немецкие танки, а также опросили танкистов и артиллеристов. Мнения солдат конструкторам совершенно не понравились — фронтовики видели единственный выход в точном копировании Т-34. И дело было не только в личных амбициях конструкторов и не в их отвращении к подражанию, но главным образом в технической невозможности сделать точную копию советского танка. Германская промышленность просто не могла освоить выпуск отличного советского танкового дизеля В-2, так как в его конструкции было много алюминиевых деталей, а в Германии на тот момент уже ощущался острый дефицит цветных металлов.
Представители фирмы «Даймлер-Бенц» заявили, что у них уже имеется дизельный двигатель собственной конструкции, который, возможно, несколько и уступает советскому В-2, но все-таки вполне подходит для нового немецкого среднего танка. Конструкторы же и инженеры других танковых фирм — МАН, «Хеншель» и «Нибелунгенверке» — единодушно выступали за использование карбюраторных двигателей.
25 ноября 1941 года Управление вооружения сухопутных войск объявило конкурс между фирмами МАН и «Даймлер-Бенц» на проектирование танка весом около 35 т с обязательно рациональной формой корпуса, как у Т-34. В итоге фирма «Даймлер-Бенц» представила проект танка, чрезвычайно напоминавший Т-34, различие было только в конструкции ходовой части — его опорные катки располагались в шахматном порядке. В небольшой башне должна была располагаться 75-миллиметровая пушка с длиной ствола 48 калибров.
Проект фирмы МАН напоминал Т-34 только наклонными бронелистами корпуса. Танк был гораздо шире и выше, в его просторной, смещенной назад башне предполагалось разместить 75-миллиметровую пушку с длиной ствола 70 калибров. Такая длинноствольная пушка с прекрасными баллистическими характеристиками должна была обеспечить новому немецкому танку решительное превосходство над «тридцатьчетверкой» в огневой мощи.
Гитлер, очень интересовавшийся этим конкурсом, поначалу отдавал предпочтение проекту «Даймлер-Бенц», с тем только условием, что фирма заменит пушку на столь же мощную, что и у фирмы МАН. Управление вооружения всеми силами поддерживало проект МАН, но переубедить фюрера удалось, только доказав, что маленькая башня «Даймлер-Бенц» не может вместить пушку мощнее, чем предусмотрено в проекте. И Гитлер, для которого в любом проекте боевой техники приоритетом была огневая мощь, отдал предпочтение фирме МАН. Инженеры и конструкторы в авральном порядке приступили к созданию опытных образцов танка, ставшего впоследствии знаменитым под именем «пантера».
В зимнем наступлении 1941—1942 годов принимали участие не только Т-34 и КВ, но и около тысячи легких танков Т-40 и Т-60. Эти машины были слабыми даже для 1941 года — Т-60 имел 20-миллиметровую авиационную автоматическую пушку ШВАК и мог бороться лишь с легкобронированными целями и только с близкого расстояния — его пушка даже 18-миллиметровую броню пробивала только со 100 метров. Экипаж состоял из 2 человек, при этом командир работал не только за себя, но и за наводчика и заряжающего.
Выпускать такие танки заставляла острая нужда — в 1941-м практически весь огромный танковый парк был потерян, выпуск же легких танков можно было быстро развернуть на автозаводах, тем более что конструкция их была простой, а производственная цена — низкой. В 1942 году Т-60 сменил Т-70 с увеличившейся до 45 мм броней и вооруженный 45-миллиметровой пушкой. Она на дистанции 500 м пробивала по нормали 35-миллиметровую броню, что давало танкистам хоть какие-то шансы на успех в бою против Pz. III или Pz. IV. Из 24,5 тыс. танков, выпущенных советской промышленностью в течение 1942 года, 12,5 тыс. составили Т-34, а около 9,5 тыс. — Т-60 и Т-70. Таким образом, в боях в начале войны «тракторы с пушкой», как их называли солдаты, участвовали не меньше, чем «тридцатьчетверки».
Большим подспорьем для советских танкистов явились поставки английских танков «матильда» и «валентайн», начавшиеся в октябре 1941-го. До конца года было поставлено 466 машин, из них 187 — «матильд», которые особенно нравились советским танкистам. «Толстокожая дама», как называли этот танк сами англичане, имела мощную 78-миллиметровую броню, превосходившую по толщине даже броню тяжелого КВ. Силовая установка, состоявшая из двух дизельных двигателей, была вполне надежна, а вот вооружение было слабовато — на танке устанавливалась 2-фунтовая пушка (43 мм). Зимой 1941/42 года эта пушка пробивала броню всех типов немецких танков, но уже в 1943-м, с появлением тяжелых немецких «тигров» и «пантер», она стала не более чем декорацией. Главным же недостатком «матильды» была маленькая скорость по пересеченной местности —не более 15 км/ч. Для сопровождения пехоты этого хватало, но для быстрых маневренных действий английские танки не годились.
Тем временем на Восточном фронте произошли большие перемены. Во время зимнего наступления Красной Армии фюрер затеял большую «чистку» среди фронтовых генералов, повинных, по его мнению, в неудачах вермахта под Москвой и Ленинградом. От своих должностей были отстранены или подали в отставку фельдмаршалы фон Рундштедт и фон Лееб, генералы Гейер, Ферстер, Кюблер, Штраус, Гепнер. Был вынужден уйти со своего поста и Хайнц Гудериан. Этому обстоятельству всеми силами способствовал фельдмаршал фон Клюге, написавший форменный донос фюреру на «быстрого Хайнца», в котором обвинял его в саботировании приказов высшего командования. Это абсолютно не соответствовало действительности, но Гитлер, охладевший к способностям Гудериана, не пожелал объективно разобраться в деле.
Зимнее наступление Красной Армии закончилось неудачей — немцы хоть и отступили немного, но все же удержали фронт, нанеся советским войскам тяжелые потери. Советская «тридцатьчетверка» прекрасно подходила по своим характеристикам для ведения наступательных действий, но все ее возможности сводились на нет неправильным тактическим использованием. Советские танковые военачальники того периода просто не умели управлять танками в наступлении. Было совершенно очевидно, что крупного успеха могут добиться только большие массы танков, сведенные в единый кулак на решающем участке, при этом все машины должны действовать синхронно, ни в коем случае не распыляя силы.
Все эти тактические принципы были наглядно продемонстрированы советским военачальникам немецкими танковыми генералами, сумевшими достичь отличных результатов, используя посредственные в техническом отношении боевые машины. Советские же танковые бригады (30—40 машин), сведенные в танковые и механизированные корпуса, в наступлении действовали разрозненно. «Бить кулаком, а не пальцами!» — этот главный тактический принцип использования немецких танков, наглядно сформулированный Хайнцем Гудерианом, никак не удавалось перенять советским командирам прежде всего из-за удручающе низкого уровня управления крупными танковыми соединениями.
На большинстве танков отсутствовали радиостанции — сигналы передавались флажками, которые в реальном бою никто не замечал. Особенно трудно было увидеть такие «сигналы» из Т-34. Каждый танк имеет свои недостатки — у «тридцатьчетверки» одним из основных был очень плохой обзор изнутри. Командирская башенка с круговым обзором отсутствовала, поэтому экипажу оставалось только догадываться о том, что происходит вокруг. Открывать же башенный люк для того, чтобы осмотреться, было смертельно опасно — не случайно гибель от ранения в голову была самой распространенной среди командиров танков, но они все равно высовывались из люков, потому что экипаж, особенно во время движения машины, был глух и слеп. У немецких танкистов для таких случаев были складные артиллерийские перископы с великолепной оптикой — подставлять голову нужды не было. О подобном приспособлении советские танкисты и не мечтали до самого конца войны.
Весной 1942 года немецкие танки Pz. III и Pz. IV получили новые длинноствольные пушки калибра 50 и 75 мм, что позволило им (особенно Pz. IV) уверенно бороться с Т-34 и КВ. С начала и до самого конца войны у немецких танков были лучшие, чем у всех противников, оптические приборы наблюдения и прицеливания, а теперь у танкистов, по их выражению, наконец, появилась еще и «длинная рука». И это техническое нововведение сразу поменяло ход событий — танковые соединения противника получили адекватную своей передовой тактике огневую мощь и успехи не заставили себя ждать. Немецкие танковые и полевые армии, отбив неудачное наступление войск маршала Тимошенко в мае 1942 года, совершенно разгромили советские Южный и Юго-Западный фронты и стали быстро продвигаться к Дону и Волге. Танковые клинья немцев, как и в 1941-м, разрывали советскую оборону на куски, советские же танкисты могли противопоставить им только мужество и героизм, но никак не грамотную тактику. В 1942 году люфтваффе все еще царили в воздухе и советские танковые корпуса и армии подвергались сокрушительным ударам пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. В южнорусских степях спрятаться было негде: потери были очень большими — практически все советские танковые и мехкорпуса переформировывались ввиду потери боеспособности не по одному разу. Война докатилась до Сталинграда, и здесь советские и немецкие танкисты оказались в совершенно новой ситуации — они были вовлечены в ожесточенные бои на городских улицах, где танки лишились маневра, который был не менее важен, чем огневая мощь или толщина брони. В боях среди почерневших городских развалин немцы пришли к использованию следующей тактики — в наступлении применялись группы из 3—4 танков, поддерживаемых ротой пехоты. Советские пехотинцы, засевшие в домах и подвалах, обычно пропускали танки в глубь оборонительных порядков, заманивая немцев в зону огня замаскированных противотанковых пушек и танков. Но впереди танков пробиралась немецкая пехота, вызывая огонь на себя. Как только вражеские танки засекали огневые точки, то, прикрывая друг друга, обстреливали дом, пока он не превращался в развалины. В узких улицах танки часто становились жертвами саперов или бронебойщиков, подобравшихся вплотную. Брошенные с верхних этажей гранаты также легко пробивали тонкую верхнюю броню. Стало ясно, что без группы прикрытия танк обречен на уничтожение. И вскоре каждый немецкий или советский танк стали прикрывать несколько пулеметчиков, огнеметчиков и снайперов, и все равно у танка было очень мало шансов уцелеть в городских боях.
23 ноября 1942 года, накопив большие, и прежде всего танковые, резервы, советское командование замкнуло кольцо вокруг 6-й армии генерала Ф. Паулюса. Пожалуй, в первый раз за войну советские танковые командиры, поддерживая высокий темп наступления, успешно использовали принцип сосредоточения сил. В начале декабря для участия в операции по деблокированию 6-й армии из района Орла и с Кавказа в распоряжение командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Гота прибыли 3 танковые дивизии. Лучший стратег Германии, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, разработал план операции, и 10 декабря танки Гота начали наступление из района Котельниково юго-восточнее Дона. Расстояние до окруженной группировки составляло более 100 км, но немецкие танкисты не сомневались, что освободят своих товарищей по оружию. Тем не менее ближе, чем на 50 км, немцам подойти не удалось — им не хватило ударной мощи, чтобы сломить сопротивление 2-й гвардейской армии под командованием Р.Я. Малиновского, усиленной 7-м тк генерал-майора П.А. Ротмистрова и 6-м мк генерал-майора С.И. Богданова. Тем более что 6-ю танковую дивизию, составлявшую единственный резерв Гота, фельдмаршал Манштейн был вынужден у него изъять для отражения нового наступления советских войск на Ростов.
К 17 декабря у Гота осталось всего 35 боеспособных танков, но он продолжал наступать. 19 декабря немцы форсировали реку Мышкова, но дальше не продвинулись ни на шаг. К 26 декабря от 57-го немецкого танкового корпуса практически ничего не осталось. Армия Паулюса была обречена, но это еще полбеды — советские танковые соединения, наращивая темп наступления, 16 февраля 1943-го захватили Харьков, а 21-го подошли к Днепру в районе Запорожья.
Радужное настроение советского командования резко испортилось в последующие несколько дней, когда Манштейн нанес сильнейший контрудар во фланг советским войскам из района севернее города Сталино (Донецк). Втайне от советской разведки немцам удалось сосредоточить в одном месте 48-й тк, состоявший из 3 танковых дивизий, и совершенно новую ударную силу — танковый корпус СС в составе двух элитных танковых дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх». Эти дивизии были скрытно и быстро переброшены из Франции и имели в своем составе по батальону (45 танков в каждом) новых тяжелых танков «тигр».
Экипаж «тигра» состоял из 5 человек, чувствовавших себя вполне комфортно — в танке было просторно, система вентиляции действовала весьма эффективно, так же как и система продувки ствола от пороховых газов после каждого выстрела. Его экипаж мог спокойно заниматься боевой работой, не задыхаясь от дыма и гари, как это происходило с советскими танкистами. Ходовая часть «тигра» состояла из опорных катков, расположенных в шахматном порядке. Такая подвеска обеспечивала исключительно плавный для такой тяжелой машины ход, но, правда, только в идеальных условиях ровной сухой проселочной дороги. На Восточном фронте, наматывая на каждую гусеницу несколько тонн грязи, «тигр» часто ломался из-за постоянных перегрузок трансмиссии. Зимой снег и грязь набивались между катками и там замерзали, нередко лишая танк хода. Вообще «тигр» был сложным в техническом отношении и требовал постоянных регламентных работ, на которые во фронтовых условиях никогда не хватало времени — эти танки требовались всегда и всюду.
И тем не менее одним своим грозным внешним видом «тигр» внушал уверенность немецким пехотинцам и одновременно лишал ее советских солдат. И было отчего эту уверенность потерять — Т-34, вооруженному 76,2-мм пушкой Ф-34, чтобы гарантированно поразить «тигр» в лоб, надо было приблизиться к нему на 400 м, а лучше еще ближе, что было самоубийственным занятием, учитывая скорострельность пушки немецкого тяжелого танка (6—8 выстрелов в минуту) и меткость наводчиков.
С конца 1942-го и до начала 1944 года равного противника у «тигра» на поле боя не было. Хотя немецким танкистам немалые неприятности доставляла его не слишком высокая техническая надежность — разного рода поломки случались с ним довольно часто. И все же достоинства «тигра» явно перевешивали его недостатки, в чем советские танкисты имели несчастье убедиться во время сражения на реке Северный Донец, когда советские войска были отброшены от Запорожья. Одних танков, в основном Т-34, было потеряно около 500. 15 марта танковый корпус СС опять захватил Харьков. Тогда еще никто не знал, что это было последнее успешное немецкое наступление на Восточном фронте.
«Тигр» весил 57 тонн, толщина лобовой брони была 100 мм, а бортов и кормы — 82 мм. Мощность двигателя достигала 700 л.с., а по пересеченной местности танк двигался со скоростью 20—25 км/ч. Пожалуй, главным достоинством «тигра» была 88-мм пушка KwK36, созданная на основе зенитного орудия и обладавшая выдающимися для своего времени баллистическими характеристиками. Исключительно высокая эффективность этой пушки дополнялась высококачественным бинокулярным прицелом, что позволяло наводчикам «тигров» добиваться попаданий на дистанции свыше 3 000 м! Конечно, на фронте такие случаи отмечались крайне редко, прежде всего из-за рельефа местности, но на дистанции 1 200 м пушка «тигра» уверенно поражала любой танк противника, причем, как правило, с первого же выстрела. Длина ствола этого орудия составляла 56 калибров, то есть свыше 5 метров.
Во время этого наступления все панцерваффе (танковые войска) облетела радостная весть — «быстрый Хайнц» возвращается! Гитлер сменил «гнев на милость» и вернул Гудериана из опалы. Фюрер понимал, что только этот человек может поднять боеспособность немецких бронетанковых сил до максимально высокого уровня перед сражениями 1943 года, в которых и должна была решиться судьба Третьего рейха. Гудериан был назначен на должность генерал-инспектора бронетанковых войск с очень широкими полномочиями — все в панцерваффе теперь должно было происходить только с ведома Гудериана, подчинявшегося непосредственно Гитлеру. И «отец танков» с энтузиазмом принялся за работу.
Его главной заботой было максимальное увеличение выпуска основной «рабочей лошадки» — танка Pz. IV, а также самоходных артиллерийских установок (САУ) и штурмовых орудий на базе все того же Pz. IV и устаревшего Pz. III. Настоящей головной болью для Гудериана стало «доведение до ума» нового среднего танка Pz. V «пантера».
«Наш трудный ребенок» — так называл Гудериан «пантеру», и было за что: танк имел просто рекордное количество технических неполадок. На одном из докладов в марте 1943 года Гудериан прямо заявил фюреру, что считает нецелесообразным использование «пантер» на фронте раньше июля—августа, так как недочеты нового танка не удастся устранить к более раннему сроку. Гитлер этим обстоятельством был крайне раздосадован — он считал, что именно «пантера», практически не уступающая «тигру» по боевым возможностям, но несравненно более скоростная и маневренная, обеспечит решительную победу вермахту в новом наступлении в районе Орла, Курска и Белгорода.
Начальник Генштаба Курт Цейцлер был автором плана по «срезанию» большого выступа, включавшего в себя Курск и вклинивающегося в немецкие позиции на 120 км. По мысли Цейцлера, успешное наступление в этом районе должно было позволить окружить и уничтожить множество советских дивизий, в целом ослабить наступательную мощь Красной Армии и дать возможность вермахту опять завладеть стратегической инициативой. После этого можно было наступать или опять на Москву, или на Кавказ, или в любое другое место, куда укажет фюрер.
Фюрер же на этот раз проявлял совершенно не свойственные ему раньше сомнения. 10 мая он даже признался Гудериану, являвшемуся ярым противником операции «Цитадель» (такое название получило новое немецкое наступление), что «как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот». Гудериан попробовал еще раз отговорить Гитлера от авантюрного плана, но все было тщетно — мнение Цейцлера, Кейтеля и фон Клюге пересилило возражения Гудериана, Моделя и фон Манштейна, а заодно и собственные предчувствия фюрера. Наступление стало неизбежностью.
Тем временем советское командование отнюдь не сидело сложа руки. Поскольку планы соперника не являлись для него секретом, то два с лишним месяца ушли на строительство беспрецедентно мощной полевой обороны: были выкопаны десятки километров траншей, оборудованы сотни опорных пунктов, десятки тысяч противотанковых и противопехотных мин, тысячи орудий, минометов и танков на оборудованных замаскированных позициях ожидали противника, совершенно точно «зная», откуда он появится.
К лету 1943-го в организационную структуру советских бронетанковых войск внесли существенные изменения — было принято решение о создании однородных танковых армий вместо ранее существующих армий смешанного типа. Избавившись от стрелковых соединений и включив в свой состав части усиления и обслуживания, обладающие одинаковой с танками скоростью и проходимостью, армии нового типа значительно повысили свои боевые возможности. «Тридцатьчетверка» к этому времени получила долгожданную командирскую башенку, что не могло не добавить оптимизма танкистам — теперь им хоть что-то стало видно!
В качестве резерва Ставка ВГК сформировала целый Степной фронт, в составе которого насчитывалось 1380 танков и САУ. Предполагалось, что после отражения немецкого удара свежие войска этого фронта перейдут в контрнаступление и разгромят обескровленные дивизии вермахта.
Подполковник фон Грюндхерр, лично наблюдавший за «боевыми успехами» Pz. V, так писал в своем дневнике: «Честно говоря, я просто не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов об этой печальной истории, имя которой «пантера»… Сколько людей возлагали особые надежды на применение этого нового, еще ни разу не испробованного оружия! Надо ли говорить, какое удручающее воздействие оказало на них понесенное поражение… А все началось с приказа фюрера, с тех сверхъестественных ожиданий, которые он породил… У меня в голове не укладывается, как можно создавать мощное, современное, дорогое оружие и одновременно снабжать его абсолютно ненужным бензиновым насосом, кучей лишних прокладок и прочей дребеденью?»
5 июля 1943 года Курская битва началась. План немецкого Генштаба был прост — 9-я армия генерал-полковника Моделя, имея в своем составе 5 танковых дивизий, наступает с севера «Курского выступа», а 4-я танковая армия генерал-полковника Гота силами 8 танковых дивизий наступает с юга, стремясь соединиться с войсками Моделя восточнее Курска.
На северном фасе у Моделя дела не заладились сразу — даже к 14 июля его войскам не удалось вклиниться в советскую оборону больше чем на 11 км. На этом участке немцы возлагали большие надежды на ударную мощь новых тяжелых САУ «фердинанд» с 200-миллиметровой лобовой броней и еще более мощной, чем у «тигра», 88-миллиметровой пушкой. Но эти надежды не оправдались — почти половина из 90 таких САУ, принимавших участие в сражении, застряла на минных полях и была потеряна. «Тигры» тоже не помогли — здесь наступал только один 505-й тяжелый танковый батальон (45 танков), также не добившийся большого успеха. Несмотря на то что в боях было потеряно только три «тигра», 13 июля в составе батальона было всего 14 боеготовых танков — остальные вышли из строя из-за поломок и требовали ремонта.
На южном фасе, где общее командование осуществлял фельдмаршал фон Манштейн, дела шли хоть и лучше, но немногим — советская оборона была прорвана на глубину 20 км. Только такого результата смогли добиться лучшие из лучших танковых и моторизованных дивизий вермахта и СС. На фронте шириной 45 км «плечом к плечу» наступали 3-я, 11-я, 6-я, 19-я, 7-я танковые дивизии, дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Тотенкопф», а также элитная мотодивизия вермахта «Гроссдойчланд».
Вся эта громадная сила, никогда ни до, ни после вместе не собиравшаяся, так и не смогла добиться решительного успеха. Впрочем, у Манштейна еще были свежие резервы, чтобы и дальше «прогрызать» советскую оборону, но 13 июля фюрер приказал прекратить наступление, так как союзники высадились в Сицилии и туда нужно срочно отправить войска с Восточного фронта. Танковый корпус СС в полном составе отправился в Италию, а дивизия «Гроссдойчланд» была переброшена на Центральный фронт к фельдмаршалу фон Клюге, чтобы помочь ему остановить контрнаступление советских войск. Оставшихся сил на южном фасе не хватило, чтобы удержать положение, и к 23 июля 4-я танковая армия была оттеснена на исходные позиции.
Перед своей отправкой в Италию 2-й тк СС обергруппенфюрера Пауля Хауссера успел поучаствовать в столкновении с частями 5-й гвардейской армии генерала Ротмистрова в районе деревни Прохоровка. На самом деле, сильные бои западнее, юго-западнее и южнее Прохоровки шли с 10 по 15 июля, а не только 12 июля, как принято считать. Но если говорить именно об этой дате, то 12 июля под Прохоровкой 268 немецких танков и САУ сражались против 684 советских танков и САУ. В итоге только за один этот день 2-й тк СС потерял 30 танков и САУ, в том числе один «тигр», а 5-я гвардейская та — 299 танков и САУ. На следующий день дивизии СС продолжили наступление и остановились по приказу Манштейна только 16 июля, так как фюрер посылал их в Италию.
В августе 1943 года Сталин поручил Г.М. Маленкову создать специальную комиссию для расследования причин слишком больших потерь 5-й гвардейской та под Прохоровкой 12 июля. В отчете комиссии боевые действия армии Ротмистрова названы образцом неудачно проведенной операции. Сталин хотел отдать Ротмистрова под трибунал, но вождя удалось уговорить этого не делать.
День 12 июля принес не только неприятности — на северном фасе в этот день оборона 2-й немецкой танковой армии была прорвана войсками Западного и Брянского фронтов на трех участках — от 10 до 16 км по фронту и глубиной до 4—9 км. И с этого времени немцы на этом участке помышляли уже только об удержании позиций.
Верховный Главнокомандующий требовал от своих генералов как можно быстрее начать контрнаступление, но к 23 июля выяснилось, что для этого понадобится 10 дней, необходимых для перегруппировки войск и пополнения их личным составом и техникой. Сталин был в ярости, но сделать ничего было нельзя — потери оказались неожиданно велики.
Только 3 августа советские войска смогли начать Белгородско-Харьковскую стратегическую наступательную операцию, получившую наименование «Румянцев».
Операция «Цитадель» закончилась провалом. Все, чего достигли немцы, так это обескровили свои лучшие танковые и моторизованные дивизии, чья мощь оказалась подорванной уже до самого конца войны. Советские же бронетанковые войска не только быстро восстановили свою численность, но в значительной мере усилились. Практически все было готово для их безудержного наступления длиной почти в два года…
Немцы в Африке
На протяжении двух с лишним лет Африканский корпус генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля сражался в Северной Африке с превосходящими его по численности английскими, а затем и американскими войсками. Талантливый полководец, «лис пустыни», как называли его англичане, сумел, то наступая, то изматывая противника в оборонительных боях, шаг за шагом дойти от Ливии почти до самой дельты Нила. Немцы вынужденно начали свой «африканский поход» в феврале 1941-го, когда итальянская армия была разбита англичанами в Ливии и Гитлер решил спасти союзников. С одной-единственной 5-й легкой дивизией (впоследствии 21-й танковой), почти без тяжелого вооружения, Роммель разгромил англичан и за 12 дней завоевал всю Киренаику. Совершенно неожиданно для фюрера в Северной Африке начали вырисовываться заманчивые перспективы — захват дельты Нила и Суэцкого канала, что привело бы к тяжелейшим последствиям для Британии — возможной потере всего Среднего Востока с его нефтью. Если бы удалось перенести войну на территорию Сирии и Ирака, то арабское население, уставшее от англичан, наверняка бы поддержало немцев, так что английскому влиянию в этой части света пришел бы конец. Гитлер, оценив все эти перспективы, повелел Роммелю завоевать для начала Египет.
Для этого фельдмаршалу было выделено всего 2 танковые дивизии (15-я и 21-я), которые до конца африканской кампании и составляли основную боевую силу немцев, 2 итальянские танковые дивизии «Литторио» и «Ариете», а также пехотные с не менее громкими именами — «Павия», «Брешия», «Болонья» и «Савойя».
Надо сказать, что эти союзники доставляли Роммелю едва ли меньше хлопот, чем англичане. Никаких самостоятельных боевых операций доверить им было нельзя, на них приходилось тратить большое количество драгоценного топлива и вообще постоянно спасать от разгрома, распыляя свои и без того скудные силы. Боевые качества совершенно устаревших итальянских танков с их «картонной» броней и архаичными пушками были настолько низкими, что их практически не принимали в расчет. Хотя дуче итальянского народа Муссолини был тем не менее совершенно уверен, что без его войск Роммель не добился бы ни одного из своих успехов.
Численное превосходство англичан не смущало Роммеля, умело концентрирующего свои бронетанковые силы в кулак на решающих участках, чего соперник делать не умел. Он долгое время диктовал англичанам время и место сражения. Немецкие танки использовались очень разнообразно: в качестве артиллерийского соединения против пехотных колонн, для контрбатарейной борьбы, действовали из засады против танков, высылая вперед в качестве приманки бронеавтомобили, и т. д.
В своих мемуарах Роммель писал: «Северная Африка с полным основанием может считаться театром, где военные действия носили самый современный характер…» Действительно, палимая солнцем каменистая пустыня очень хорошо подходила прежде всего для применения танков. И Роммель, используя передовые тактические принципы Гудериана, творчески и с блеском сумел применить их как в наступлении, так и в обороне. Немцы никогда не имели в Африке больше 250 танков, тогда как англичане всегда — в 3—5 раз больше. По количеству бронеавтомобилей соотношение и вовсе было 10:1 в пользу англичан. Основную массу немецких бронетанковых сил составляли Pz. III и Pz. IV, до середины 1942 года ничем особенно не превосходившие английские крейсерские танки «крузейдер» и «валентайн» и уступавшие по защищенности и вооружению знаменитому английскому пехотному танку «матильда». Бороться с этим танком могла только 88-миллиметровая зенитная пушка, которую именно Роммель широко внедрил в качестве противотанкового средства. Неприятным соперником был также американский «грант», вооруженный 75-миллиметровой пушкой.
Вот как вспоминал эти действия один английский танкист: «Бронированные машины растянулись по широкому фронту. Двигались они по 2—3, а если встречали серьезное сопротивление — немедленно поворачивали назад. За машинами следовала пехота на грузовиках. Это было начало полномасштабной атаки. Танковые экипажи стреляли на поражение, точность огня составляла 80—90%. Свои танки они расположили так, чтобы они смотрели передом и бортами на наши позиции. Это позволяло немцам эффективно поражать наши орудия, при этом оставаясь неподвижными. На ходу они стреляли редко. В некоторых случаях танки Pz. IV внезапно открывали огонь из своих орудий, причем стреляли не по какой-либо определенной цели, а просто создавая стену огня по ходу своего движения на дальностях 2 000—3 500 метров. Все это делалось для того, чтобы навести ужас на наших защитников. Честно признаться, это им вполне удалось».
Но все эти мастерские действия не принесли, да и не могли принести Роммелю решительную победу. Снабжение Африканского корпуса было из рук вон плохим: не удосужившись вовремя захватить Мальту — «непотопляемый авианосец» англичан, немцы теряли огромное количество судов с топливом, боеприпасами и снаряжением, без чего армия Роммеля буквально задыхалась. Люфтваффе помочь не могли, так как почти полностью были задействованы на Восточном фронте. Постепенно в 1942 году преимущество англичан в воздухе, на море, а затем и на суше стало подавляющим. Тем не менее Гитлер гнал Роммеля в наступление на Суэцкий канал, более того, он хотел, чтобы африканская армия помогла группе армий «А» на Кавказе, наступая затем через Ближний Восток. Все это было абсолютно нереально, ведь в решающее наступление под Эль-Аламейном Роммель пошел, имея всего 30 боеспособных танков! Ничем иным, кроме провала, это наступление закончиться не могло, тем более что командование над английскими войсками принял лучший полководец Британской империи — умный и жесткий генерал Бернард Монтгомери. Теперь Роммелю пришлось проявлять все свое незаурядное мастерство в тяжелых и безнадежных оборонительных боях.
Ситуацию не смогли спасти и новые тяжелые танки «тигр», присланные Гитлером в Тунис в конце 1942 года. 8 ноября того же года американский экспедиционный корпус генерала Эйзенхауэра высадился в Марокко и Алжире, что означало неминуемый конец для Африканского корпуса, оказавшегося между двух огней. Немцы сопротивлялись долго и упорно и смогли оттянуть свою капитуляцию до 12 мая 1943-го, которая явилась определенным сюрпризом для высшего руководства Германии.
Геринг, например, так оценивал качество американского вооружения, которое хвалил Роммель: «Совершенно невозможно. Это бабьи сплетни. Американцы умеют делать только лезвия для бритв и холодильники». На что Роммель ответил: «Я хочу только одного, господин рейхсмаршал: пусть и у нас будут такие же лезвия».
Максим Моргунов
Командир танка PZ. IV из немецкой 4-й танковой дивизии — о боях с т-34 в районе мценска (Орловская область) в октябре 1941 года.
Беспощадные и умелые действия советских танкистов на Т-34 в боях под Москвой повергли как немецкое командование, так и рядовых танкистов в настоящий шок. Все понимали, что нужно немедленно что-то предпринимать, причем в максимально сжатые сроки — контрудары Красной Армии становились все опаснее, а с Т-34 и КВ эффективно могла бороться только знаменитая 88-миллиметровая зенитная пушка. Таких орудий у вермахта было не слишком много, а основное противотанковое средство — 37-миллиметровая пушка — за свою абсолютную бесполезность вполне заслуженно получило в те дни от немецких солдат прозвище «рождественская хлопушка». Правда, у немцев имелось еще 50-миллиметровое противотанковое орудие PaK 38, которое могло пробить лобовую броню Т-34 на дистанции менее 100 м, но в вермахте было очень немного артиллеристов, обладавших настолько крепкими нервами, чтобы подпустить советский танк на такое близкое расстояние. К тому же «тридцатьчетверка», обладавшая высокой скоростью и маневренностью, просто не давала ни одного шанса противнику на прицельный выстрел в упор, давя своими широкими гусеницами и пушку, и расчет.
Хайнц Гудериан, разумеется, не мог терпеть подобное положение вещей и в октябре 1941-го в своем рапорте на имя командующего группой армий буквально потребовал срочно прислать на фронт специальную комиссию, чтобы разобраться с проблемой на месте. 20 ноября такая комиссия, в которую вошли ведущие немецкие танковые конструкторы Ф. Порше, А. Освальд, Э. Адерс, а также представители Управления вооружения сухопутных войск и Министерства вооружения, прибыла в расположение 2-й танковой армии Гудериана. Специалисты тщательно осмотрели подбитые советские и немецкие танки, а также опросили танкистов и артиллеристов. Мнения солдат конструкторам совершенно не понравились — фронтовики видели единственный выход в точном копировании Т-34. И дело было не только в личных амбициях конструкторов и не в их отвращении к подражанию, но главным образом в технической невозможности сделать точную копию советского танка. Германская промышленность просто не могла освоить выпуск отличного советского танкового дизеля В-2, так как в его конструкции было много алюминиевых деталей, а в Германии на тот момент уже ощущался острый дефицит цветных металлов.
Представители фирмы «Даймлер-Бенц» заявили, что у них уже имеется дизельный двигатель собственной конструкции, который, возможно, несколько и уступает советскому В-2, но все-таки вполне подходит для нового немецкого среднего танка. Конструкторы же и инженеры других танковых фирм — МАН, «Хеншель» и «Нибелунгенверке» — единодушно выступали за использование карбюраторных двигателей.
25 ноября 1941 года Управление вооружения сухопутных войск объявило конкурс между фирмами МАН и «Даймлер-Бенц» на проектирование танка весом около 35 т с обязательно рациональной формой корпуса, как у Т-34. В итоге фирма «Даймлер-Бенц» представила проект танка, чрезвычайно напоминавший Т-34, различие было только в конструкции ходовой части — его опорные катки располагались в шахматном порядке. В небольшой башне должна была располагаться 75-миллиметровая пушка с длиной ствола 48 калибров.
Проект фирмы МАН напоминал Т-34 только наклонными бронелистами корпуса. Танк был гораздо шире и выше, в его просторной, смещенной назад башне предполагалось разместить 75-миллиметровую пушку с длиной ствола 70 калибров. Такая длинноствольная пушка с прекрасными баллистическими характеристиками должна была обеспечить новому немецкому танку решительное превосходство над «тридцатьчетверкой» в огневой мощи.
Гитлер, очень интересовавшийся этим конкурсом, поначалу отдавал предпочтение проекту «Даймлер-Бенц», с тем только условием, что фирма заменит пушку на столь же мощную, что и у фирмы МАН. Управление вооружения всеми силами поддерживало проект МАН, но переубедить фюрера удалось, только доказав, что маленькая башня «Даймлер-Бенц» не может вместить пушку мощнее, чем предусмотрено в проекте. И Гитлер, для которого в любом проекте боевой техники приоритетом была огневая мощь, отдал предпочтение фирме МАН. Инженеры и конструкторы в авральном порядке приступили к созданию опытных образцов танка, ставшего впоследствии знаменитым под именем «пантера».
В зимнем наступлении 1941—1942 годов принимали участие не только Т-34 и КВ, но и около тысячи легких танков Т-40 и Т-60. Эти машины были слабыми даже для 1941 года — Т-60 имел 20-миллиметровую авиационную автоматическую пушку ШВАК и мог бороться лишь с легкобронированными целями и только с близкого расстояния — его пушка даже 18-миллиметровую броню пробивала только со 100 метров. Экипаж состоял из 2 человек, при этом командир работал не только за себя, но и за наводчика и заряжающего.
Выпускать такие танки заставляла острая нужда — в 1941-м практически весь огромный танковый парк был потерян, выпуск же легких танков можно было быстро развернуть на автозаводах, тем более что конструкция их была простой, а производственная цена — низкой. В 1942 году Т-60 сменил Т-70 с увеличившейся до 45 мм броней и вооруженный 45-миллиметровой пушкой. Она на дистанции 500 м пробивала по нормали 35-миллиметровую броню, что давало танкистам хоть какие-то шансы на успех в бою против Pz. III или Pz. IV. Из 24,5 тыс. танков, выпущенных советской промышленностью в течение 1942 года, 12,5 тыс. составили Т-34, а около 9,5 тыс. — Т-60 и Т-70. Таким образом, в боях в начале войны «тракторы с пушкой», как их называли солдаты, участвовали не меньше, чем «тридцатьчетверки».
Большим подспорьем для советских танкистов явились поставки английских танков «матильда» и «валентайн», начавшиеся в октябре 1941-го. До конца года было поставлено 466 машин, из них 187 — «матильд», которые особенно нравились советским танкистам. «Толстокожая дама», как называли этот танк сами англичане, имела мощную 78-миллиметровую броню, превосходившую по толщине даже броню тяжелого КВ. Силовая установка, состоявшая из двух дизельных двигателей, была вполне надежна, а вот вооружение было слабовато — на танке устанавливалась 2-фунтовая пушка (43 мм). Зимой 1941/42 года эта пушка пробивала броню всех типов немецких танков, но уже в 1943-м, с появлением тяжелых немецких «тигров» и «пантер», она стала не более чем декорацией. Главным же недостатком «матильды» была маленькая скорость по пересеченной местности —не более 15 км/ч. Для сопровождения пехоты этого хватало, но для быстрых маневренных действий английские танки не годились.
Тем временем на Восточном фронте произошли большие перемены. Во время зимнего наступления Красной Армии фюрер затеял большую «чистку» среди фронтовых генералов, повинных, по его мнению, в неудачах вермахта под Москвой и Ленинградом. От своих должностей были отстранены или подали в отставку фельдмаршалы фон Рундштедт и фон Лееб, генералы Гейер, Ферстер, Кюблер, Штраус, Гепнер. Был вынужден уйти со своего поста и Хайнц Гудериан. Этому обстоятельству всеми силами способствовал фельдмаршал фон Клюге, написавший форменный донос фюреру на «быстрого Хайнца», в котором обвинял его в саботировании приказов высшего командования. Это абсолютно не соответствовало действительности, но Гитлер, охладевший к способностям Гудериана, не пожелал объективно разобраться в деле.
Зимнее наступление Красной Армии закончилось неудачей — немцы хоть и отступили немного, но все же удержали фронт, нанеся советским войскам тяжелые потери. Советская «тридцатьчетверка» прекрасно подходила по своим характеристикам для ведения наступательных действий, но все ее возможности сводились на нет неправильным тактическим использованием. Советские танковые военачальники того периода просто не умели управлять танками в наступлении. Было совершенно очевидно, что крупного успеха могут добиться только большие массы танков, сведенные в единый кулак на решающем участке, при этом все машины должны действовать синхронно, ни в коем случае не распыляя силы.
Все эти тактические принципы были наглядно продемонстрированы советским военачальникам немецкими танковыми генералами, сумевшими достичь отличных результатов, используя посредственные в техническом отношении боевые машины. Советские же танковые бригады (30—40 машин), сведенные в танковые и механизированные корпуса, в наступлении действовали разрозненно. «Бить кулаком, а не пальцами!» — этот главный тактический принцип использования немецких танков, наглядно сформулированный Хайнцем Гудерианом, никак не удавалось перенять советским командирам прежде всего из-за удручающе низкого уровня управления крупными танковыми соединениями.
На большинстве танков отсутствовали радиостанции — сигналы передавались флажками, которые в реальном бою никто не замечал. Особенно трудно было увидеть такие «сигналы» из Т-34. Каждый танк имеет свои недостатки — у «тридцатьчетверки» одним из основных был очень плохой обзор изнутри. Командирская башенка с круговым обзором отсутствовала, поэтому экипажу оставалось только догадываться о том, что происходит вокруг. Открывать же башенный люк для того, чтобы осмотреться, было смертельно опасно — не случайно гибель от ранения в голову была самой распространенной среди командиров танков, но они все равно высовывались из люков, потому что экипаж, особенно во время движения машины, был глух и слеп. У немецких танкистов для таких случаев были складные артиллерийские перископы с великолепной оптикой — подставлять голову нужды не было. О подобном приспособлении советские танкисты и не мечтали до самого конца войны.
Весной 1942 года немецкие танки Pz. III и Pz. IV получили новые длинноствольные пушки калибра 50 и 75 мм, что позволило им (особенно Pz. IV) уверенно бороться с Т-34 и КВ. С начала и до самого конца войны у немецких танков были лучшие, чем у всех противников, оптические приборы наблюдения и прицеливания, а теперь у танкистов, по их выражению, наконец, появилась еще и «длинная рука». И это техническое нововведение сразу поменяло ход событий — танковые соединения противника получили адекватную своей передовой тактике огневую мощь и успехи не заставили себя ждать. Немецкие танковые и полевые армии, отбив неудачное наступление войск маршала Тимошенко в мае 1942 года, совершенно разгромили советские Южный и Юго-Западный фронты и стали быстро продвигаться к Дону и Волге. Танковые клинья немцев, как и в 1941-м, разрывали советскую оборону на куски, советские же танкисты могли противопоставить им только мужество и героизм, но никак не грамотную тактику. В 1942 году люфтваффе все еще царили в воздухе и советские танковые корпуса и армии подвергались сокрушительным ударам пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. В южнорусских степях спрятаться было негде: потери были очень большими — практически все советские танковые и мехкорпуса переформировывались ввиду потери боеспособности не по одному разу. Война докатилась до Сталинграда, и здесь советские и немецкие танкисты оказались в совершенно новой ситуации — они были вовлечены в ожесточенные бои на городских улицах, где танки лишились маневра, который был не менее важен, чем огневая мощь или толщина брони. В боях среди почерневших городских развалин немцы пришли к использованию следующей тактики — в наступлении применялись группы из 3—4 танков, поддерживаемых ротой пехоты. Советские пехотинцы, засевшие в домах и подвалах, обычно пропускали танки в глубь оборонительных порядков, заманивая немцев в зону огня замаскированных противотанковых пушек и танков. Но впереди танков пробиралась немецкая пехота, вызывая огонь на себя. Как только вражеские танки засекали огневые точки, то, прикрывая друг друга, обстреливали дом, пока он не превращался в развалины. В узких улицах танки часто становились жертвами саперов или бронебойщиков, подобравшихся вплотную. Брошенные с верхних этажей гранаты также легко пробивали тонкую верхнюю броню. Стало ясно, что без группы прикрытия танк обречен на уничтожение. И вскоре каждый немецкий или советский танк стали прикрывать несколько пулеметчиков, огнеметчиков и снайперов, и все равно у танка было очень мало шансов уцелеть в городских боях.
23 ноября 1942 года, накопив большие, и прежде всего танковые, резервы, советское командование замкнуло кольцо вокруг 6-й армии генерала Ф. Паулюса. Пожалуй, в первый раз за войну советские танковые командиры, поддерживая высокий темп наступления, успешно использовали принцип сосредоточения сил. В начале декабря для участия в операции по деблокированию 6-й армии из района Орла и с Кавказа в распоряжение командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Гота прибыли 3 танковые дивизии. Лучший стратег Германии, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, разработал план операции, и 10 декабря танки Гота начали наступление из района Котельниково юго-восточнее Дона. Расстояние до окруженной группировки составляло более 100 км, но немецкие танкисты не сомневались, что освободят своих товарищей по оружию. Тем не менее ближе, чем на 50 км, немцам подойти не удалось — им не хватило ударной мощи, чтобы сломить сопротивление 2-й гвардейской армии под командованием Р.Я. Малиновского, усиленной 7-м тк генерал-майора П.А. Ротмистрова и 6-м мк генерал-майора С.И. Богданова. Тем более что 6-ю танковую дивизию, составлявшую единственный резерв Гота, фельдмаршал Манштейн был вынужден у него изъять для отражения нового наступления советских войск на Ростов.
К 17 декабря у Гота осталось всего 35 боеспособных танков, но он продолжал наступать. 19 декабря немцы форсировали реку Мышкова, но дальше не продвинулись ни на шаг. К 26 декабря от 57-го немецкого танкового корпуса практически ничего не осталось. Армия Паулюса была обречена, но это еще полбеды — советские танковые соединения, наращивая темп наступления, 16 февраля 1943-го захватили Харьков, а 21-го подошли к Днепру в районе Запорожья.
Радужное настроение советского командования резко испортилось в последующие несколько дней, когда Манштейн нанес сильнейший контрудар во фланг советским войскам из района севернее города Сталино (Донецк). Втайне от советской разведки немцам удалось сосредоточить в одном месте 48-й тк, состоявший из 3 танковых дивизий, и совершенно новую ударную силу — танковый корпус СС в составе двух элитных танковых дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх». Эти дивизии были скрытно и быстро переброшены из Франции и имели в своем составе по батальону (45 танков в каждом) новых тяжелых танков «тигр».
Экипаж «тигра» состоял из 5 человек, чувствовавших себя вполне комфортно — в танке было просторно, система вентиляции действовала весьма эффективно, так же как и система продувки ствола от пороховых газов после каждого выстрела. Его экипаж мог спокойно заниматься боевой работой, не задыхаясь от дыма и гари, как это происходило с советскими танкистами. Ходовая часть «тигра» состояла из опорных катков, расположенных в шахматном порядке. Такая подвеска обеспечивала исключительно плавный для такой тяжелой машины ход, но, правда, только в идеальных условиях ровной сухой проселочной дороги. На Восточном фронте, наматывая на каждую гусеницу несколько тонн грязи, «тигр» часто ломался из-за постоянных перегрузок трансмиссии. Зимой снег и грязь набивались между катками и там замерзали, нередко лишая танк хода. Вообще «тигр» был сложным в техническом отношении и требовал постоянных регламентных работ, на которые во фронтовых условиях никогда не хватало времени — эти танки требовались всегда и всюду.
И тем не менее одним своим грозным внешним видом «тигр» внушал уверенность немецким пехотинцам и одновременно лишал ее советских солдат. И было отчего эту уверенность потерять — Т-34, вооруженному 76,2-мм пушкой Ф-34, чтобы гарантированно поразить «тигр» в лоб, надо было приблизиться к нему на 400 м, а лучше еще ближе, что было самоубийственным занятием, учитывая скорострельность пушки немецкого тяжелого танка (6—8 выстрелов в минуту) и меткость наводчиков.
С конца 1942-го и до начала 1944 года равного противника у «тигра» на поле боя не было. Хотя немецким танкистам немалые неприятности доставляла его не слишком высокая техническая надежность — разного рода поломки случались с ним довольно часто. И все же достоинства «тигра» явно перевешивали его недостатки, в чем советские танкисты имели несчастье убедиться во время сражения на реке Северный Донец, когда советские войска были отброшены от Запорожья. Одних танков, в основном Т-34, было потеряно около 500. 15 марта танковый корпус СС опять захватил Харьков. Тогда еще никто не знал, что это было последнее успешное немецкое наступление на Восточном фронте.
«Тигр» весил 57 тонн, толщина лобовой брони была 100 мм, а бортов и кормы — 82 мм. Мощность двигателя достигала 700 л.с., а по пересеченной местности танк двигался со скоростью 20—25 км/ч. Пожалуй, главным достоинством «тигра» была 88-мм пушка KwK36, созданная на основе зенитного орудия и обладавшая выдающимися для своего времени баллистическими характеристиками. Исключительно высокая эффективность этой пушки дополнялась высококачественным бинокулярным прицелом, что позволяло наводчикам «тигров» добиваться попаданий на дистанции свыше 3 000 м! Конечно, на фронте такие случаи отмечались крайне редко, прежде всего из-за рельефа местности, но на дистанции 1 200 м пушка «тигра» уверенно поражала любой танк противника, причем, как правило, с первого же выстрела. Длина ствола этого орудия составляла 56 калибров, то есть свыше 5 метров.
Во время этого наступления все панцерваффе (танковые войска) облетела радостная весть — «быстрый Хайнц» возвращается! Гитлер сменил «гнев на милость» и вернул Гудериана из опалы. Фюрер понимал, что только этот человек может поднять боеспособность немецких бронетанковых сил до максимально высокого уровня перед сражениями 1943 года, в которых и должна была решиться судьба Третьего рейха. Гудериан был назначен на должность генерал-инспектора бронетанковых войск с очень широкими полномочиями — все в панцерваффе теперь должно было происходить только с ведома Гудериана, подчинявшегося непосредственно Гитлеру. И «отец танков» с энтузиазмом принялся за работу.
Его главной заботой было максимальное увеличение выпуска основной «рабочей лошадки» — танка Pz. IV, а также самоходных артиллерийских установок (САУ) и штурмовых орудий на базе все того же Pz. IV и устаревшего Pz. III. Настоящей головной болью для Гудериана стало «доведение до ума» нового среднего танка Pz. V «пантера».
«Наш трудный ребенок» — так называл Гудериан «пантеру», и было за что: танк имел просто рекордное количество технических неполадок. На одном из докладов в марте 1943 года Гудериан прямо заявил фюреру, что считает нецелесообразным использование «пантер» на фронте раньше июля—августа, так как недочеты нового танка не удастся устранить к более раннему сроку. Гитлер этим обстоятельством был крайне раздосадован — он считал, что именно «пантера», практически не уступающая «тигру» по боевым возможностям, но несравненно более скоростная и маневренная, обеспечит решительную победу вермахту в новом наступлении в районе Орла, Курска и Белгорода.
Начальник Генштаба Курт Цейцлер был автором плана по «срезанию» большого выступа, включавшего в себя Курск и вклинивающегося в немецкие позиции на 120 км. По мысли Цейцлера, успешное наступление в этом районе должно было позволить окружить и уничтожить множество советских дивизий, в целом ослабить наступательную мощь Красной Армии и дать возможность вермахту опять завладеть стратегической инициативой. После этого можно было наступать или опять на Москву, или на Кавказ, или в любое другое место, куда укажет фюрер.
Фюрер же на этот раз проявлял совершенно не свойственные ему раньше сомнения. 10 мая он даже признался Гудериану, являвшемуся ярым противником операции «Цитадель» (такое название получило новое немецкое наступление), что «как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот». Гудериан попробовал еще раз отговорить Гитлера от авантюрного плана, но все было тщетно — мнение Цейцлера, Кейтеля и фон Клюге пересилило возражения Гудериана, Моделя и фон Манштейна, а заодно и собственные предчувствия фюрера. Наступление стало неизбежностью.
Тем временем советское командование отнюдь не сидело сложа руки. Поскольку планы соперника не являлись для него секретом, то два с лишним месяца ушли на строительство беспрецедентно мощной полевой обороны: были выкопаны десятки километров траншей, оборудованы сотни опорных пунктов, десятки тысяч противотанковых и противопехотных мин, тысячи орудий, минометов и танков на оборудованных замаскированных позициях ожидали противника, совершенно точно «зная», откуда он появится.
К лету 1943-го в организационную структуру советских бронетанковых войск внесли существенные изменения — было принято решение о создании однородных танковых армий вместо ранее существующих армий смешанного типа. Избавившись от стрелковых соединений и включив в свой состав части усиления и обслуживания, обладающие одинаковой с танками скоростью и проходимостью, армии нового типа значительно повысили свои боевые возможности. «Тридцатьчетверка» к этому времени получила долгожданную командирскую башенку, что не могло не добавить оптимизма танкистам — теперь им хоть что-то стало видно!
В качестве резерва Ставка ВГК сформировала целый Степной фронт, в составе которого насчитывалось 1380 танков и САУ. Предполагалось, что после отражения немецкого удара свежие войска этого фронта перейдут в контрнаступление и разгромят обескровленные дивизии вермахта.
Подполковник фон Грюндхерр, лично наблюдавший за «боевыми успехами» Pz. V, так писал в своем дневнике: «Честно говоря, я просто не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов об этой печальной истории, имя которой «пантера»… Сколько людей возлагали особые надежды на применение этого нового, еще ни разу не испробованного оружия! Надо ли говорить, какое удручающее воздействие оказало на них понесенное поражение… А все началось с приказа фюрера, с тех сверхъестественных ожиданий, которые он породил… У меня в голове не укладывается, как можно создавать мощное, современное, дорогое оружие и одновременно снабжать его абсолютно ненужным бензиновым насосом, кучей лишних прокладок и прочей дребеденью?»
5 июля 1943 года Курская битва началась. План немецкого Генштаба был прост — 9-я армия генерал-полковника Моделя, имея в своем составе 5 танковых дивизий, наступает с севера «Курского выступа», а 4-я танковая армия генерал-полковника Гота силами 8 танковых дивизий наступает с юга, стремясь соединиться с войсками Моделя восточнее Курска.
На северном фасе у Моделя дела не заладились сразу — даже к 14 июля его войскам не удалось вклиниться в советскую оборону больше чем на 11 км. На этом участке немцы возлагали большие надежды на ударную мощь новых тяжелых САУ «фердинанд» с 200-миллиметровой лобовой броней и еще более мощной, чем у «тигра», 88-миллиметровой пушкой. Но эти надежды не оправдались — почти половина из 90 таких САУ, принимавших участие в сражении, застряла на минных полях и была потеряна. «Тигры» тоже не помогли — здесь наступал только один 505-й тяжелый танковый батальон (45 танков), также не добившийся большого успеха. Несмотря на то что в боях было потеряно только три «тигра», 13 июля в составе батальона было всего 14 боеготовых танков — остальные вышли из строя из-за поломок и требовали ремонта.
На южном фасе, где общее командование осуществлял фельдмаршал фон Манштейн, дела шли хоть и лучше, но немногим — советская оборона была прорвана на глубину 20 км. Только такого результата смогли добиться лучшие из лучших танковых и моторизованных дивизий вермахта и СС. На фронте шириной 45 км «плечом к плечу» наступали 3-я, 11-я, 6-я, 19-я, 7-я танковые дивизии, дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Тотенкопф», а также элитная мотодивизия вермахта «Гроссдойчланд».
Вся эта громадная сила, никогда ни до, ни после вместе не собиравшаяся, так и не смогла добиться решительного успеха. Впрочем, у Манштейна еще были свежие резервы, чтобы и дальше «прогрызать» советскую оборону, но 13 июля фюрер приказал прекратить наступление, так как союзники высадились в Сицилии и туда нужно срочно отправить войска с Восточного фронта. Танковый корпус СС в полном составе отправился в Италию, а дивизия «Гроссдойчланд» была переброшена на Центральный фронт к фельдмаршалу фон Клюге, чтобы помочь ему остановить контрнаступление советских войск. Оставшихся сил на южном фасе не хватило, чтобы удержать положение, и к 23 июля 4-я танковая армия была оттеснена на исходные позиции.
Перед своей отправкой в Италию 2-й тк СС обергруппенфюрера Пауля Хауссера успел поучаствовать в столкновении с частями 5-й гвардейской армии генерала Ротмистрова в районе деревни Прохоровка. На самом деле, сильные бои западнее, юго-западнее и южнее Прохоровки шли с 10 по 15 июля, а не только 12 июля, как принято считать. Но если говорить именно об этой дате, то 12 июля под Прохоровкой 268 немецких танков и САУ сражались против 684 советских танков и САУ. В итоге только за один этот день 2-й тк СС потерял 30 танков и САУ, в том числе один «тигр», а 5-я гвардейская та — 299 танков и САУ. На следующий день дивизии СС продолжили наступление и остановились по приказу Манштейна только 16 июля, так как фюрер посылал их в Италию.
В августе 1943 года Сталин поручил Г.М. Маленкову создать специальную комиссию для расследования причин слишком больших потерь 5-й гвардейской та под Прохоровкой 12 июля. В отчете комиссии боевые действия армии Ротмистрова названы образцом неудачно проведенной операции. Сталин хотел отдать Ротмистрова под трибунал, но вождя удалось уговорить этого не делать.
День 12 июля принес не только неприятности — на северном фасе в этот день оборона 2-й немецкой танковой армии была прорвана войсками Западного и Брянского фронтов на трех участках — от 10 до 16 км по фронту и глубиной до 4—9 км. И с этого времени немцы на этом участке помышляли уже только об удержании позиций.
Верховный Главнокомандующий требовал от своих генералов как можно быстрее начать контрнаступление, но к 23 июля выяснилось, что для этого понадобится 10 дней, необходимых для перегруппировки войск и пополнения их личным составом и техникой. Сталин был в ярости, но сделать ничего было нельзя — потери оказались неожиданно велики.
Только 3 августа советские войска смогли начать Белгородско-Харьковскую стратегическую наступательную операцию, получившую наименование «Румянцев».
Операция «Цитадель» закончилась провалом. Все, чего достигли немцы, так это обескровили свои лучшие танковые и моторизованные дивизии, чья мощь оказалась подорванной уже до самого конца войны. Советские же бронетанковые войска не только быстро восстановили свою численность, но в значительной мере усилились. Практически все было готово для их безудержного наступления длиной почти в два года…
Немцы в Африке
На протяжении двух с лишним лет Африканский корпус генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля сражался в Северной Африке с превосходящими его по численности английскими, а затем и американскими войсками. Талантливый полководец, «лис пустыни», как называли его англичане, сумел, то наступая, то изматывая противника в оборонительных боях, шаг за шагом дойти от Ливии почти до самой дельты Нила. Немцы вынужденно начали свой «африканский поход» в феврале 1941-го, когда итальянская армия была разбита англичанами в Ливии и Гитлер решил спасти союзников. С одной-единственной 5-й легкой дивизией (впоследствии 21-й танковой), почти без тяжелого вооружения, Роммель разгромил англичан и за 12 дней завоевал всю Киренаику. Совершенно неожиданно для фюрера в Северной Африке начали вырисовываться заманчивые перспективы — захват дельты Нила и Суэцкого канала, что привело бы к тяжелейшим последствиям для Британии — возможной потере всего Среднего Востока с его нефтью. Если бы удалось перенести войну на территорию Сирии и Ирака, то арабское население, уставшее от англичан, наверняка бы поддержало немцев, так что английскому влиянию в этой части света пришел бы конец. Гитлер, оценив все эти перспективы, повелел Роммелю завоевать для начала Египет.
Для этого фельдмаршалу было выделено всего 2 танковые дивизии (15-я и 21-я), которые до конца африканской кампании и составляли основную боевую силу немцев, 2 итальянские танковые дивизии «Литторио» и «Ариете», а также пехотные с не менее громкими именами — «Павия», «Брешия», «Болонья» и «Савойя».
Надо сказать, что эти союзники доставляли Роммелю едва ли меньше хлопот, чем англичане. Никаких самостоятельных боевых операций доверить им было нельзя, на них приходилось тратить большое количество драгоценного топлива и вообще постоянно спасать от разгрома, распыляя свои и без того скудные силы. Боевые качества совершенно устаревших итальянских танков с их «картонной» броней и архаичными пушками были настолько низкими, что их практически не принимали в расчет. Хотя дуче итальянского народа Муссолини был тем не менее совершенно уверен, что без его войск Роммель не добился бы ни одного из своих успехов.
Численное превосходство англичан не смущало Роммеля, умело концентрирующего свои бронетанковые силы в кулак на решающих участках, чего соперник делать не умел. Он долгое время диктовал англичанам время и место сражения. Немецкие танки использовались очень разнообразно: в качестве артиллерийского соединения против пехотных колонн, для контрбатарейной борьбы, действовали из засады против танков, высылая вперед в качестве приманки бронеавтомобили, и т. д.
В своих мемуарах Роммель писал: «Северная Африка с полным основанием может считаться театром, где военные действия носили самый современный характер…» Действительно, палимая солнцем каменистая пустыня очень хорошо подходила прежде всего для применения танков. И Роммель, используя передовые тактические принципы Гудериана, творчески и с блеском сумел применить их как в наступлении, так и в обороне. Немцы никогда не имели в Африке больше 250 танков, тогда как англичане всегда — в 3—5 раз больше. По количеству бронеавтомобилей соотношение и вовсе было 10:1 в пользу англичан. Основную массу немецких бронетанковых сил составляли Pz. III и Pz. IV, до середины 1942 года ничем особенно не превосходившие английские крейсерские танки «крузейдер» и «валентайн» и уступавшие по защищенности и вооружению знаменитому английскому пехотному танку «матильда». Бороться с этим танком могла только 88-миллиметровая зенитная пушка, которую именно Роммель широко внедрил в качестве противотанкового средства. Неприятным соперником был также американский «грант», вооруженный 75-миллиметровой пушкой.
Вот как вспоминал эти действия один английский танкист: «Бронированные машины растянулись по широкому фронту. Двигались они по 2—3, а если встречали серьезное сопротивление — немедленно поворачивали назад. За машинами следовала пехота на грузовиках. Это было начало полномасштабной атаки. Танковые экипажи стреляли на поражение, точность огня составляла 80—90%. Свои танки они расположили так, чтобы они смотрели передом и бортами на наши позиции. Это позволяло немцам эффективно поражать наши орудия, при этом оставаясь неподвижными. На ходу они стреляли редко. В некоторых случаях танки Pz. IV внезапно открывали огонь из своих орудий, причем стреляли не по какой-либо определенной цели, а просто создавая стену огня по ходу своего движения на дальностях 2 000—3 500 метров. Все это делалось для того, чтобы навести ужас на наших защитников. Честно признаться, это им вполне удалось».
Но все эти мастерские действия не принесли, да и не могли принести Роммелю решительную победу. Снабжение Африканского корпуса было из рук вон плохим: не удосужившись вовремя захватить Мальту — «непотопляемый авианосец» англичан, немцы теряли огромное количество судов с топливом, боеприпасами и снаряжением, без чего армия Роммеля буквально задыхалась. Люфтваффе помочь не могли, так как почти полностью были задействованы на Восточном фронте. Постепенно в 1942 году преимущество англичан в воздухе, на море, а затем и на суше стало подавляющим. Тем не менее Гитлер гнал Роммеля в наступление на Суэцкий канал, более того, он хотел, чтобы африканская армия помогла группе армий «А» на Кавказе, наступая затем через Ближний Восток. Все это было абсолютно нереально, ведь в решающее наступление под Эль-Аламейном Роммель пошел, имея всего 30 боеспособных танков! Ничем иным, кроме провала, это наступление закончиться не могло, тем более что командование над английскими войсками принял лучший полководец Британской империи — умный и жесткий генерал Бернард Монтгомери. Теперь Роммелю пришлось проявлять все свое незаурядное мастерство в тяжелых и безнадежных оборонительных боях.
Ситуацию не смогли спасти и новые тяжелые танки «тигр», присланные Гитлером в Тунис в конце 1942 года. 8 ноября того же года американский экспедиционный корпус генерала Эйзенхауэра высадился в Марокко и Алжире, что означало неминуемый конец для Африканского корпуса, оказавшегося между двух огней. Немцы сопротивлялись долго и упорно и смогли оттянуть свою капитуляцию до 12 мая 1943-го, которая явилась определенным сюрпризом для высшего руководства Германии.
Геринг, например, так оценивал качество американского вооружения, которое хвалил Роммель: «Совершенно невозможно. Это бабьи сплетни. Американцы умеют делать только лезвия для бритв и холодильники». На что Роммель ответил: «Я хочу только одного, господин рейхсмаршал: пусть и у нас будут такие же лезвия».
Максим Моргунов
