Танки, вперед!
Утро 15 сентября 1916 года на реке Сомме выдалось туманным и промозглым. Прошедшие дожди превратили землю в грязь, и в окопах передовой линии обороны германской армии стояла вода, которую солдатам приходилось все время вычерпывать. Немецкий лейтенант — командир роты не обращал внимания на ленивую перебранку пехотинцев, возившихся с ведрами. Лежа на бруствере окопа, он напряженно вслушивался в странные звуки, раздававшиеся со стороны английских позиций. Это не были привычные звуки артиллерийской стрельбы, пулеметной трескотни или минометных хлопков — какие-то непонятные взревывания и металлический скрежет становились все громче. И тут из редеющего тумана внезапно показалось несколько огромных ромбовидных «коробок» на гусеничном ходу. Грохоча и дымя, эти чудовища медленно приближались к немецким окопам. Схватив бинокль, лейтенант увидел, что «коробки» с легкостью рвут проволочные заграждения, прокладывая в них целые просеки, по которым двигалась английская пехота. Как завороженный лейтенант переводил бинокль с одной «коробки» на другую, отчетливо видя все детали их бронированных корпусов, пушки и пулеметы в каких-то странных боковых башнях и похожие на тележные колеса, волочившиеся за этими монстрами.
Из оцепенения командира роты вывел вопль одного из «черпальщиков»: «Дьявол! Это сам дьявол!» С этим воплем солдат выскочил из окопа и помчался прочь. Ругательства так и застыли на языке у лейтенанта, когда он обернулся — почти вся его рота, обстрелянные парни, которыми он по праву гордился, удирала, бросив позицию. Снова посмотрев в сторону англичан, лейтенант уже без всякого бинокля увидел надпись на борту ближайшего к нему лязгающего чудовища: «Мы все в этой штуке!». В другое время он, несомненно, оценил бы тонкий английский юмор, но только не сейчас. И уже в следующую секунду он уже бежал вслед за своими подчиненными так, как никогда еще в жизни не бегал. Ему было совершенно ясно, что ничего сделать нельзя. Тогда лейтенант даже не догадывался, что стал свидетелем и участником дебюта страшного супероружия — Его Величества Танка.
Созданием передвижного боевого средства, дававшего защиту нападавшим и одновременно позволявшего поражать противника, лучшие военно-технические умы человечества озаботились задолго до нашей эры. Примером тому может послужить древнеиндийская боевая колесница «ратха», способная нести несколько лучников и пращников, которые укрывались за железными щитами на бортах этой повозки. Опять же в древней Индии весьма эффективным оружием являлся боевой слон, на спине которого крепилась защищенная башенка — «хоуда», где также находились воины, вооруженные метательным оружием. Бока и голову слона прикрывали кольчужные попоны.
В 1482 году великий Леонардо да Винчи предложил проект «повозки, вооруженной пушками» с механической (!) трансмиссией. После Леонардо прошло еще 300 с лишним лет, пока французский изобретатель Э. Буйен не предложил совершенно невероятный по тем временам проект сухопутного «бронепоезда», состоящего из нескольких сочлененных шарнирами отсеков на гусеничном ходу. Данный проект был совершенно неосуществимым, но чрезвычайно важным для будущего танкостроения. Именно Буйен первым в мире соединил в одной машине гусеничный ход, мощное вооружение, броню и двигатель.
Таким образом, специалистам в этой области стало ясно, в каком направлении необходимо двигаться, и тем не менее все четыре компонента, необходимых для создания танка, появились лишь в начале XX века, после того, как были созданы гусеничный ход для трактора, двигатель внутреннего сгорания, катаная броня, пригодная для использования на сухопутных боевых машинах, и скорострельное автоматическое оружие. Более или менее успешные проекты бронированных боевых машин с гусеничным движителем, вооруженных пушками или пулеметами, стали появляться в разных странах буквально как грибы после дождя. Ле Вавассер — во Франции, Туллок и де Молль — в Великобритании, Гебель — в Германии предложили военным ведомствам своих стран оригинальные разработки танков. Но, пожалуй, самым перспективным и проработанным проектом того времени был «Моторгешютц», предложенный в 1911 году обер-лейтенантом австро-венгерской армии Гюнтером Бурштынем. Бурштынь «пробивал» свой абсолютно реализуемый проект 2 года, получил патенты, благожелательные отзывы в военных журналах, но конец этой истории был печален — в 1913 году некий чин из австрийского военного министерства наложил на его проекте исчерпывающую резолюцию: «Этот человек сошел с ума». Впрочем, подобная же участь постигла и всех вышеперечисленных «коллег» Бурштыня из других стран — ни одно военное ведомство не заинтересовалось постройкой хотя бы опытных образцов танков. Хотя пройдет всего 2—3 года, и «кабинетные наполеоны» будут вынуждены признать срочную необходимость появления танка, но, разумеется, в собственной недальновидности не признается ни один военный чиновник.
Российские изобретатели также не оставались на «обочине прогресса», предлагая (особенно начиная с 1914 года) множество проектов бронированных боевых машин. Однако почти все эти усилия разбивались о неприступный бастион в виде Главного военно-технического управления под командованием генерал-лейтенанта Милеанта. Лишь двум, возможно, не лучшим из представленных проектов суждено было получить практическое воплощение. В августе 1914 года в Ставку Верховного главнокомандующего свой проект машины «Вездеход» представил изобретатель А.А. Пороховщиков. Этой машиной заинтересовался сам Верховный главнокомандующий, и в результате, невзирая на противодействие ГВТУ, Пороховщиков получил на строительство опытного образца 10 000 рублей.
По твердой дороге «Вездеход» передвигался вполне уверенно, несмотря на слабый двигатель (10 л.с.), а 29 декабря 1916 года достиг скорости 40 верст/час, что было исключительно высоким показателем. В то же время машина совсем не могла двигаться по рыхлому снегу. Пороховщиков обратился за ассигнованиями на постройку улучшенного образца, «Вездехода-2», уже с бронированным корпусом и вооружением из четырех пулеметов, но ему было в этом отказано. В своем заключении о «Вездеходе-2» ГВТУ справедливо (что случалось нечасто) указывало на целый ряд недостатков проекта, как-то: невозможность одновременной боевой работы трех пулеметов в башне (или «боевой рубке», как называл ее сам изобретатель), отсутствие дифференциала у движителя, проскальзывание резиновой ленты по барабану, да и вообще ее уязвимость, невысокая проходимость машины при движении по рыхлой почве, крайняя затрудненность поворотов и т.д. Возможно, что в дальнейшем А. Пороховщикову и удалось бы устранить наиболее серьезные недостатки, вот только времени на это в 1917 году уже не было. Да и фронту прежде всего нужен был специальный позиционный танк, способный рвать многорядные проволочные заграждения, преодолевать широкие рвы и вообще «утюжить» оборону противника.
Если «Вездеход» был машиной небольшого размера и танком в строгом смысле слова не являлся, то другой проект, воплотившийся в жизнь, — колесная боевая машина Н.Н. Лебеденко — вообще не подпадал ни под одно определение. Идея постройки такой машины возникла у капитана Лебеденко на Кавказе, когда он увидел арбы местных крестьян. Будучи человеком со связями, но не обладавшим достаточными инженерно-техническими познаниями, капитан, заручившись поддержкой председателя Земского союза князя Львова, обратился за предоставлением необходимых специалистов к самому «отцу» русской авиации Жуковскому. Тот порекомендовал Лебеденко двух своих племянников — студентов МВТУ — Б. Стечкина и А. Микулина, крайне заинтересовавшихся этой инженерной задачей. Да и могло ли быть иначе, если нужно было спроектировать и построить совершенно боевую машину массой почти в 45 тонн и с ходовыми колесами диаметром 9 м. Замысел был действительно беспрецедентным, и оба студента, прозвавших будущее сооружение на свой манер «Нетопырем», приступили к работе.
В начале 1915 года прекрасно рассчитанный проект был готов. Получив его в руки, капитан Лебеденко развил бурную деятельность, пробивая дорогу «Царь-танку» в высших инстанциях. При содействии все того же князя Львова ему удалось заинтересовать проектом военного министра, а затем получить аудиенцию и у самого императора, которого Лебеденко заверил в том, что при помощи таких машин «в одну ночь будет прорван весь германский фронт, и Россия выиграет войну…». Его Величество, разделив оптимизм капитана, повелел открыть финансирование проекта.
Работа по сооружению «Царь-танка» незамедлительно закипела в 60 км от Москвы, в районе станции Орудьево, под Дмитровом. Из соображений скрытности площадку расчистили прямо в лесу и обнесли валом и частоколом. И уже в августе 1915 года машина Лебеденко была готова к ходовым испытаниям. В назначенный срок в присутствии многочисленных представителей армии и военного министерства управлявшаяся Микулиным машина начала движение довольно уверенно, сразу, как спичку, сломав березу, оказавшуюся на пути. Это событие было встречено настоящей овацией присутствующих, впрочем, быстро прекратившейся — уже через десяток метров «Царь-танк» застрял задней тележкой в неглубокой канаве и не смог двигаться дальше, несмотря на все усилия как водителя, так и моторов «Майбах» — их мощность оказалась недостаточной, как и диаметр колес тележки. Запланированный триумф окончился провалом. В 1916 году Микулин и Стечкин пробовали построить двигатель мощностью свыше 300 л.с., но в то время оказалось невозможным решить вопрос с его технической надежностью. А вскоре выделение средств на проект было прекращено, и на этом все работы закончились.
С началом Первой мировой войны проекты гусеничных боевых машин хлынули в ГВТУ потоком, но ни один из них так и не получил ни одобрения, ни финансирования, хотя некоторые из них заслуживали самого пристального внимания. Так, проект тяжелого танка В.Д. Менделеева, сына выдающегося русского химика, созданный им еще в 1911 году, и сегодня восхищает детальной разработанностью и смелыми техническими решениями, многие из которых претворились в жизнь лишь в годы второй мировой войны, но уже не в России. Разработать смелый и вполне осуществимый проект Менделееву помогли его богатый опыт и знания инженера-кораблестроителя. Правда, в случае постройки этого танка двигатель и все электрооборудование пришлось бы закупать за рубежом — в России на тот момент не было достаточного технологического уровня. Танк Менделеева нельзя было использовать для прорыва вражеской обороны, но для осады или штурма укрепленных пунктов и крепостей врага он вполне мог пригодиться. Но в ГВТУ проект серьезно не рассматривался, так что оригинальные идеи конструктора оказались невостребованными.
В ГВТУ представлялось и множество других интересных разработок, причем некоторые из них можно было осуществить быстро и без особых затрат. В 1915 году изобретатель А. Васильев предлагал поставить на гусеничный ход корпуса, вооруженные и бронированные, как у хорошо известных к тому времени тяжелых бронеавтомобилей. Но ему было отказано техническим комитетом ГВТУ по причине «неприменимости предлагаемого г-ном Васильевым приспособления (гусеничного хода) для военного ведомства». Спустя два года Александр Васильев, увидевший фотографии первых английских танков, напишет военному министру: «…прошу расследовать это дело, почему изобретение русское остается без результатов, а точно такое, у иностранцев, производит сенсацию». Никаких расследований никто, разумеется, так и не провел, да и кому это было нужно в начале 1917 года, когда неуправляемая Российская империя летела в пропасть. Но ГВТУ гораздо большую благосклонность, чем к танкам, проявляло к бронеавтомобилям, которых до октября 1917-го удалось построить более 200 единиц. Правда, на отечественных шасси производства «Руссо-Балт» было сделано всего 24 из них. Для русской армии за границей было куплено еще 496 бронеавтомобилей различных типов. Все эти машины приняли активное участие как в Первой мировой, так и в событиях октября 1917 года и Гражданской войне.
По-настоящему действенную поддержку ГВТУ получил проект заведующего технической частью императорского гаража в Царском селе француза А. Кегресса. Произошло это отнюдь не по причине близости инженера к высочайшим особам, а благодаря его блестящей технической идее, полностью готовой к реализации. ГВТУ настолько заинтересовалось этим проектом, что разработало осенью 1916 года целую программу переоборудования всех основных типов бронеавтомобилей, армейских грузовиков и штабных легковых автомобилей, с колесного — на полугусеничный ход. Этой масштабной и самой разумной за всю войну инициативе ГВТУ уже не суждено было осуществиться. В начале 1917 года Кегресс по собственной инициативе уехал на родину и начал успешное сотрудничество с фирмой «Ситроен», конструируя вездеходы и бронеавтомобили. Только летом 1919-го на Путиловском заводе удалось построить 6 бронеавтомобилей, получивших название «Остин-Путиловский-Кегресс», которые участвовали в боях с войсками Юденича в октябре того же года. За границей эту удачную модель полугусеничного бронеавтомобиля не без основания назвали «русским типом танка». Хотя настоящего танка в Первую мировую войну отечественная армия так и не дождалась. Первый в мире танк был сконструирован, испытан и применен в бою англичанами.
…К 1916 году война на Западном фронте зашла в позиционный тупик. Людские потери, как у англичан и французов, так и у немцев, достигли немыслимых размеров. В течение Первой мировой самые страшные потери несла сторона нападающая. Огромные массы наступающих солдат, не защищенных ничем, кроме мундиров, были в заведомо проигрышном положении по сравнению с такими же по численности солдатами противника, которые были прикрыты земляными сооружениями, многорядными заграждениями из колючей проволоки и снабжены автоматическим оружием. Ни одной из противоборствующих сторон не удавалось не только прорвать фронт противника, но хотя бы продвинуться на пару километров в глубь вражеской обороны, не потеряв сотни тысяч солдат. Так, только в первый день битвы при Сомме, 1 июля 1916 года, англичане понесли ужасающие потери — из 100 000 наступавших солдат 20 000 были убиты, а 40 000 — ранены. При этом англичанам не удалось продвинуться в глубь германских позиций ни на метр. К 31 июля англичане и французы потеряли более 200 тыс. человек, а немцы — около 150 тыс., причем переместить линию фронта союзникам удалось менее чем на 5 км. Казалось бы, огромные потери на фоне ничтожных результатов должны были сделать дальнейшие боевые действия бессмысленными, но высшее руководство обеих сторон и слышать не хотело о мирных переговорах. Война могла бы затянуться на долгие годы, не выпусти англичане на поля сражений первые в мире боевые гусеничные машины, существенно приблизившие конец «мировой бойни».
Инициатором постройки первых английских танков стал военный инженер полковник Эрнест Суинтон. Идея их постройки завладела им еще в 1900 году, во время Англо-бурской войны, когда ему пришлось побывать под огнем вражеских снайперов. Суинтон, по-видимому, лучше других понимал необходимость создания бронированного вездеходного средства, способного порвать вражеские проволочные заграждения и поддержать пехоту орудийно-пулеметным огнем. Его убежденность полностью разделял и занимавший в то время пост морского министра — первого лорда Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль.
К их огорчению резко враждебную позицию по отношению к танкам занимал военный министр лорд Китченер — наиболее твердолобый апологет устаревших способов ведения войны на суше. Причем его убеждений не поколебали и 2 военных года, принесших ужасающие потери, и практически полное отсутствие положительных результатов. А потому Черчиллю понадобилось все его влияние для того, чтобы все-таки «пробить» проект создания танка, авторами которого выступили Уильям Триттон и Уолтер Вильсон. К концу ноября 1915-го для испытаний был готов вариант танка, получившего название «Маленький Вилли». Главный недостаток этого проекта заключался в невозможности преодолевать рвы и воронки достаточной глубины и ширины. Но в конце концов у Триттона и Вильсона родилась идея придать обводам гусеницы форму параллелограмма, причем верхняя часть гусеницы, по их замыслу, шла поверх корпуса. Чтобы не поднимать у машины центр тяжести, вооружение, по примеру кораблей, было установлено в бортовых казематах-спонсонах. Этот танк был прозван уже «Большим Вилли». 2 февраля 1916 года в присутствии всех высших чинов британских армии и флота состоялись испытания этого революционного оружия, закончившиеся крайне успешно. Танк преодолел все рвы требуемой ширины, а его внешний вид и громкое урчание произвели на присутствующих должный психологический эффект.
Все высшие должностные лица высказались за скорейшее применение новинки на фронте, и только неукротимый лорд Китченер заявил, что «эта дорогая игрушка не поможет выиграть войну». Однако решающего значения его мнение не возымело. В итоге 29-тонный танк был принят на вооружение, и в феврале 1916 года Министерство снабжения выдало заказ на 100 экземпляров Mk I («Марка Один»). Из соображений секретности на первых образцах «Больших Вилли» делалась надпись: «Осторожно! Петроград!». Английская разведка усиленно распускала слухи, что эти необычные железные «коробки» являются не чем иным, как необходимыми для перевозки воды в полевых условиях большими цистернами (по-английски — «tanks»), сделанными по заказу русской армии.
Большую часть «ромбовидного» корпуса из катаной броневой стали занимали двигатель и трансмиссия. Перед двигателем располагалась рубка управления, где размещались командир танка и водитель. Всего экипаж состоял из 8 человек — 1 офицер и 7 нижних чинов. Танком управляли водитель, командир и 2 члена экипажа, отвечавшие за бортовые коробки передач. Так, водитель обычно громко кричал, а если не хватало голоса, показывал на пальцах каждому «переключальщику» номер передачи. Настоящим кошмаром для экипажа становился любой более или менее крутой поворот. Последовательность его действий была такова: водитель при помощи гидравлического домкрата поднимал «хвост» танка (он состоял из двух металлических колес, служащих для увеличения ширины преодолеваемого рва и в качестве грузового прицепа), блокировал дифференциал, затем давал команду одному «переключальщику» — поставить бортовую коробку в нейтральное положение, а другому — включить 1-ю или 2-ю передачи (показывая один или два пальца) и только потом включал сцепление. В это время командир танка притормаживал ленточным тормозом соответствующую гусеницу. После осуществления поворота все проделывалось в обратном порядке. Если поворот был большого радиуса, то хвостовые колеса нужно было то опускать, то поднимать. Так что в этом танке скучать экипажу не приходилось никогда.
Именно эти машины и были брошены на прорыв германской обороны на реке Сомме 15 сентября 1916 года. Первое танковое подразделение англичан называлось «Тяжелое отделение пулеметного корпуса» и было организационно разделено на роты (25 танков) и взводы (7 танков). Требование британского командования о незамедлительной присылке на фронт первых 50 экземпляров еще не оконченной серии было вызвано следующим. Длившееся 2 месяца наступление союзников на Сомме фактически захлебнулось. А потому все 32 прибывшие на фронт машины были брошены в бой практически сразу. Пехота держалась чуть позади них.
Во время атаки половина танков либо застряла, либо остановилась в связи с поломкой двигателя, но остальные машины помогли войскам захватить деревни Флер и Гведекур — вожделенные, но недостижимые ранее цели английских стратегов. Успех той атаки был невероятным — войска практически без потерь продвинулись почти на 5 км в глубь германских позиций, а немецкие солдаты в панике бежали с передовых линий обороны. То, что за 2 с лишним месяца не смогли сделать две английские и одна французская армии, за 5 часов сделали неуклюжие грохочущие «коробки»! Новое боевое средство примерно посрамило скептиков и пробудило невиданный энтузиазм у английской пехоты. Впрочем, первоначальная эйфория была недолгой: оружие, показавшее себя столь эффективным, требовало немедленной разработки тактики его дальнейшего использования, а также решения сложных материально-технических проблем. И все эти задачи англичанам пришлось решать «на ходу».
Максим Моргунов
Из оцепенения командира роты вывел вопль одного из «черпальщиков»: «Дьявол! Это сам дьявол!» С этим воплем солдат выскочил из окопа и помчался прочь. Ругательства так и застыли на языке у лейтенанта, когда он обернулся — почти вся его рота, обстрелянные парни, которыми он по праву гордился, удирала, бросив позицию. Снова посмотрев в сторону англичан, лейтенант уже без всякого бинокля увидел надпись на борту ближайшего к нему лязгающего чудовища: «Мы все в этой штуке!». В другое время он, несомненно, оценил бы тонкий английский юмор, но только не сейчас. И уже в следующую секунду он уже бежал вслед за своими подчиненными так, как никогда еще в жизни не бегал. Ему было совершенно ясно, что ничего сделать нельзя. Тогда лейтенант даже не догадывался, что стал свидетелем и участником дебюта страшного супероружия — Его Величества Танка.
Созданием передвижного боевого средства, дававшего защиту нападавшим и одновременно позволявшего поражать противника, лучшие военно-технические умы человечества озаботились задолго до нашей эры. Примером тому может послужить древнеиндийская боевая колесница «ратха», способная нести несколько лучников и пращников, которые укрывались за железными щитами на бортах этой повозки. Опять же в древней Индии весьма эффективным оружием являлся боевой слон, на спине которого крепилась защищенная башенка — «хоуда», где также находились воины, вооруженные метательным оружием. Бока и голову слона прикрывали кольчужные попоны.
В 1482 году великий Леонардо да Винчи предложил проект «повозки, вооруженной пушками» с механической (!) трансмиссией. После Леонардо прошло еще 300 с лишним лет, пока французский изобретатель Э. Буйен не предложил совершенно невероятный по тем временам проект сухопутного «бронепоезда», состоящего из нескольких сочлененных шарнирами отсеков на гусеничном ходу. Данный проект был совершенно неосуществимым, но чрезвычайно важным для будущего танкостроения. Именно Буйен первым в мире соединил в одной машине гусеничный ход, мощное вооружение, броню и двигатель.
Таким образом, специалистам в этой области стало ясно, в каком направлении необходимо двигаться, и тем не менее все четыре компонента, необходимых для создания танка, появились лишь в начале XX века, после того, как были созданы гусеничный ход для трактора, двигатель внутреннего сгорания, катаная броня, пригодная для использования на сухопутных боевых машинах, и скорострельное автоматическое оружие. Более или менее успешные проекты бронированных боевых машин с гусеничным движителем, вооруженных пушками или пулеметами, стали появляться в разных странах буквально как грибы после дождя. Ле Вавассер — во Франции, Туллок и де Молль — в Великобритании, Гебель — в Германии предложили военным ведомствам своих стран оригинальные разработки танков. Но, пожалуй, самым перспективным и проработанным проектом того времени был «Моторгешютц», предложенный в 1911 году обер-лейтенантом австро-венгерской армии Гюнтером Бурштынем. Бурштынь «пробивал» свой абсолютно реализуемый проект 2 года, получил патенты, благожелательные отзывы в военных журналах, но конец этой истории был печален — в 1913 году некий чин из австрийского военного министерства наложил на его проекте исчерпывающую резолюцию: «Этот человек сошел с ума». Впрочем, подобная же участь постигла и всех вышеперечисленных «коллег» Бурштыня из других стран — ни одно военное ведомство не заинтересовалось постройкой хотя бы опытных образцов танков. Хотя пройдет всего 2—3 года, и «кабинетные наполеоны» будут вынуждены признать срочную необходимость появления танка, но, разумеется, в собственной недальновидности не признается ни один военный чиновник.
Российские изобретатели также не оставались на «обочине прогресса», предлагая (особенно начиная с 1914 года) множество проектов бронированных боевых машин. Однако почти все эти усилия разбивались о неприступный бастион в виде Главного военно-технического управления под командованием генерал-лейтенанта Милеанта. Лишь двум, возможно, не лучшим из представленных проектов суждено было получить практическое воплощение. В августе 1914 года в Ставку Верховного главнокомандующего свой проект машины «Вездеход» представил изобретатель А.А. Пороховщиков. Этой машиной заинтересовался сам Верховный главнокомандующий, и в результате, невзирая на противодействие ГВТУ, Пороховщиков получил на строительство опытного образца 10 000 рублей.
По твердой дороге «Вездеход» передвигался вполне уверенно, несмотря на слабый двигатель (10 л.с.), а 29 декабря 1916 года достиг скорости 40 верст/час, что было исключительно высоким показателем. В то же время машина совсем не могла двигаться по рыхлому снегу. Пороховщиков обратился за ассигнованиями на постройку улучшенного образца, «Вездехода-2», уже с бронированным корпусом и вооружением из четырех пулеметов, но ему было в этом отказано. В своем заключении о «Вездеходе-2» ГВТУ справедливо (что случалось нечасто) указывало на целый ряд недостатков проекта, как-то: невозможность одновременной боевой работы трех пулеметов в башне (или «боевой рубке», как называл ее сам изобретатель), отсутствие дифференциала у движителя, проскальзывание резиновой ленты по барабану, да и вообще ее уязвимость, невысокая проходимость машины при движении по рыхлой почве, крайняя затрудненность поворотов и т.д. Возможно, что в дальнейшем А. Пороховщикову и удалось бы устранить наиболее серьезные недостатки, вот только времени на это в 1917 году уже не было. Да и фронту прежде всего нужен был специальный позиционный танк, способный рвать многорядные проволочные заграждения, преодолевать широкие рвы и вообще «утюжить» оборону противника.
Если «Вездеход» был машиной небольшого размера и танком в строгом смысле слова не являлся, то другой проект, воплотившийся в жизнь, — колесная боевая машина Н.Н. Лебеденко — вообще не подпадал ни под одно определение. Идея постройки такой машины возникла у капитана Лебеденко на Кавказе, когда он увидел арбы местных крестьян. Будучи человеком со связями, но не обладавшим достаточными инженерно-техническими познаниями, капитан, заручившись поддержкой председателя Земского союза князя Львова, обратился за предоставлением необходимых специалистов к самому «отцу» русской авиации Жуковскому. Тот порекомендовал Лебеденко двух своих племянников — студентов МВТУ — Б. Стечкина и А. Микулина, крайне заинтересовавшихся этой инженерной задачей. Да и могло ли быть иначе, если нужно было спроектировать и построить совершенно боевую машину массой почти в 45 тонн и с ходовыми колесами диаметром 9 м. Замысел был действительно беспрецедентным, и оба студента, прозвавших будущее сооружение на свой манер «Нетопырем», приступили к работе.
В начале 1915 года прекрасно рассчитанный проект был готов. Получив его в руки, капитан Лебеденко развил бурную деятельность, пробивая дорогу «Царь-танку» в высших инстанциях. При содействии все того же князя Львова ему удалось заинтересовать проектом военного министра, а затем получить аудиенцию и у самого императора, которого Лебеденко заверил в том, что при помощи таких машин «в одну ночь будет прорван весь германский фронт, и Россия выиграет войну…». Его Величество, разделив оптимизм капитана, повелел открыть финансирование проекта.
Работа по сооружению «Царь-танка» незамедлительно закипела в 60 км от Москвы, в районе станции Орудьево, под Дмитровом. Из соображений скрытности площадку расчистили прямо в лесу и обнесли валом и частоколом. И уже в августе 1915 года машина Лебеденко была готова к ходовым испытаниям. В назначенный срок в присутствии многочисленных представителей армии и военного министерства управлявшаяся Микулиным машина начала движение довольно уверенно, сразу, как спичку, сломав березу, оказавшуюся на пути. Это событие было встречено настоящей овацией присутствующих, впрочем, быстро прекратившейся — уже через десяток метров «Царь-танк» застрял задней тележкой в неглубокой канаве и не смог двигаться дальше, несмотря на все усилия как водителя, так и моторов «Майбах» — их мощность оказалась недостаточной, как и диаметр колес тележки. Запланированный триумф окончился провалом. В 1916 году Микулин и Стечкин пробовали построить двигатель мощностью свыше 300 л.с., но в то время оказалось невозможным решить вопрос с его технической надежностью. А вскоре выделение средств на проект было прекращено, и на этом все работы закончились.
С началом Первой мировой войны проекты гусеничных боевых машин хлынули в ГВТУ потоком, но ни один из них так и не получил ни одобрения, ни финансирования, хотя некоторые из них заслуживали самого пристального внимания. Так, проект тяжелого танка В.Д. Менделеева, сына выдающегося русского химика, созданный им еще в 1911 году, и сегодня восхищает детальной разработанностью и смелыми техническими решениями, многие из которых претворились в жизнь лишь в годы второй мировой войны, но уже не в России. Разработать смелый и вполне осуществимый проект Менделееву помогли его богатый опыт и знания инженера-кораблестроителя. Правда, в случае постройки этого танка двигатель и все электрооборудование пришлось бы закупать за рубежом — в России на тот момент не было достаточного технологического уровня. Танк Менделеева нельзя было использовать для прорыва вражеской обороны, но для осады или штурма укрепленных пунктов и крепостей врага он вполне мог пригодиться. Но в ГВТУ проект серьезно не рассматривался, так что оригинальные идеи конструктора оказались невостребованными.
В ГВТУ представлялось и множество других интересных разработок, причем некоторые из них можно было осуществить быстро и без особых затрат. В 1915 году изобретатель А. Васильев предлагал поставить на гусеничный ход корпуса, вооруженные и бронированные, как у хорошо известных к тому времени тяжелых бронеавтомобилей. Но ему было отказано техническим комитетом ГВТУ по причине «неприменимости предлагаемого г-ном Васильевым приспособления (гусеничного хода) для военного ведомства». Спустя два года Александр Васильев, увидевший фотографии первых английских танков, напишет военному министру: «…прошу расследовать это дело, почему изобретение русское остается без результатов, а точно такое, у иностранцев, производит сенсацию». Никаких расследований никто, разумеется, так и не провел, да и кому это было нужно в начале 1917 года, когда неуправляемая Российская империя летела в пропасть. Но ГВТУ гораздо большую благосклонность, чем к танкам, проявляло к бронеавтомобилям, которых до октября 1917-го удалось построить более 200 единиц. Правда, на отечественных шасси производства «Руссо-Балт» было сделано всего 24 из них. Для русской армии за границей было куплено еще 496 бронеавтомобилей различных типов. Все эти машины приняли активное участие как в Первой мировой, так и в событиях октября 1917 года и Гражданской войне.
По-настоящему действенную поддержку ГВТУ получил проект заведующего технической частью императорского гаража в Царском селе француза А. Кегресса. Произошло это отнюдь не по причине близости инженера к высочайшим особам, а благодаря его блестящей технической идее, полностью готовой к реализации. ГВТУ настолько заинтересовалось этим проектом, что разработало осенью 1916 года целую программу переоборудования всех основных типов бронеавтомобилей, армейских грузовиков и штабных легковых автомобилей, с колесного — на полугусеничный ход. Этой масштабной и самой разумной за всю войну инициативе ГВТУ уже не суждено было осуществиться. В начале 1917 года Кегресс по собственной инициативе уехал на родину и начал успешное сотрудничество с фирмой «Ситроен», конструируя вездеходы и бронеавтомобили. Только летом 1919-го на Путиловском заводе удалось построить 6 бронеавтомобилей, получивших название «Остин-Путиловский-Кегресс», которые участвовали в боях с войсками Юденича в октябре того же года. За границей эту удачную модель полугусеничного бронеавтомобиля не без основания назвали «русским типом танка». Хотя настоящего танка в Первую мировую войну отечественная армия так и не дождалась. Первый в мире танк был сконструирован, испытан и применен в бою англичанами.
…К 1916 году война на Западном фронте зашла в позиционный тупик. Людские потери, как у англичан и французов, так и у немцев, достигли немыслимых размеров. В течение Первой мировой самые страшные потери несла сторона нападающая. Огромные массы наступающих солдат, не защищенных ничем, кроме мундиров, были в заведомо проигрышном положении по сравнению с такими же по численности солдатами противника, которые были прикрыты земляными сооружениями, многорядными заграждениями из колючей проволоки и снабжены автоматическим оружием. Ни одной из противоборствующих сторон не удавалось не только прорвать фронт противника, но хотя бы продвинуться на пару километров в глубь вражеской обороны, не потеряв сотни тысяч солдат. Так, только в первый день битвы при Сомме, 1 июля 1916 года, англичане понесли ужасающие потери — из 100 000 наступавших солдат 20 000 были убиты, а 40 000 — ранены. При этом англичанам не удалось продвинуться в глубь германских позиций ни на метр. К 31 июля англичане и французы потеряли более 200 тыс. человек, а немцы — около 150 тыс., причем переместить линию фронта союзникам удалось менее чем на 5 км. Казалось бы, огромные потери на фоне ничтожных результатов должны были сделать дальнейшие боевые действия бессмысленными, но высшее руководство обеих сторон и слышать не хотело о мирных переговорах. Война могла бы затянуться на долгие годы, не выпусти англичане на поля сражений первые в мире боевые гусеничные машины, существенно приблизившие конец «мировой бойни».
Инициатором постройки первых английских танков стал военный инженер полковник Эрнест Суинтон. Идея их постройки завладела им еще в 1900 году, во время Англо-бурской войны, когда ему пришлось побывать под огнем вражеских снайперов. Суинтон, по-видимому, лучше других понимал необходимость создания бронированного вездеходного средства, способного порвать вражеские проволочные заграждения и поддержать пехоту орудийно-пулеметным огнем. Его убежденность полностью разделял и занимавший в то время пост морского министра — первого лорда Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль.
К их огорчению резко враждебную позицию по отношению к танкам занимал военный министр лорд Китченер — наиболее твердолобый апологет устаревших способов ведения войны на суше. Причем его убеждений не поколебали и 2 военных года, принесших ужасающие потери, и практически полное отсутствие положительных результатов. А потому Черчиллю понадобилось все его влияние для того, чтобы все-таки «пробить» проект создания танка, авторами которого выступили Уильям Триттон и Уолтер Вильсон. К концу ноября 1915-го для испытаний был готов вариант танка, получившего название «Маленький Вилли». Главный недостаток этого проекта заключался в невозможности преодолевать рвы и воронки достаточной глубины и ширины. Но в конце концов у Триттона и Вильсона родилась идея придать обводам гусеницы форму параллелограмма, причем верхняя часть гусеницы, по их замыслу, шла поверх корпуса. Чтобы не поднимать у машины центр тяжести, вооружение, по примеру кораблей, было установлено в бортовых казематах-спонсонах. Этот танк был прозван уже «Большим Вилли». 2 февраля 1916 года в присутствии всех высших чинов британских армии и флота состоялись испытания этого революционного оружия, закончившиеся крайне успешно. Танк преодолел все рвы требуемой ширины, а его внешний вид и громкое урчание произвели на присутствующих должный психологический эффект.
Все высшие должностные лица высказались за скорейшее применение новинки на фронте, и только неукротимый лорд Китченер заявил, что «эта дорогая игрушка не поможет выиграть войну». Однако решающего значения его мнение не возымело. В итоге 29-тонный танк был принят на вооружение, и в феврале 1916 года Министерство снабжения выдало заказ на 100 экземпляров Mk I («Марка Один»). Из соображений секретности на первых образцах «Больших Вилли» делалась надпись: «Осторожно! Петроград!». Английская разведка усиленно распускала слухи, что эти необычные железные «коробки» являются не чем иным, как необходимыми для перевозки воды в полевых условиях большими цистернами (по-английски — «tanks»), сделанными по заказу русской армии.
Большую часть «ромбовидного» корпуса из катаной броневой стали занимали двигатель и трансмиссия. Перед двигателем располагалась рубка управления, где размещались командир танка и водитель. Всего экипаж состоял из 8 человек — 1 офицер и 7 нижних чинов. Танком управляли водитель, командир и 2 члена экипажа, отвечавшие за бортовые коробки передач. Так, водитель обычно громко кричал, а если не хватало голоса, показывал на пальцах каждому «переключальщику» номер передачи. Настоящим кошмаром для экипажа становился любой более или менее крутой поворот. Последовательность его действий была такова: водитель при помощи гидравлического домкрата поднимал «хвост» танка (он состоял из двух металлических колес, служащих для увеличения ширины преодолеваемого рва и в качестве грузового прицепа), блокировал дифференциал, затем давал команду одному «переключальщику» — поставить бортовую коробку в нейтральное положение, а другому — включить 1-ю или 2-ю передачи (показывая один или два пальца) и только потом включал сцепление. В это время командир танка притормаживал ленточным тормозом соответствующую гусеницу. После осуществления поворота все проделывалось в обратном порядке. Если поворот был большого радиуса, то хвостовые колеса нужно было то опускать, то поднимать. Так что в этом танке скучать экипажу не приходилось никогда.
Именно эти машины и были брошены на прорыв германской обороны на реке Сомме 15 сентября 1916 года. Первое танковое подразделение англичан называлось «Тяжелое отделение пулеметного корпуса» и было организационно разделено на роты (25 танков) и взводы (7 танков). Требование британского командования о незамедлительной присылке на фронт первых 50 экземпляров еще не оконченной серии было вызвано следующим. Длившееся 2 месяца наступление союзников на Сомме фактически захлебнулось. А потому все 32 прибывшие на фронт машины были брошены в бой практически сразу. Пехота держалась чуть позади них.
Во время атаки половина танков либо застряла, либо остановилась в связи с поломкой двигателя, но остальные машины помогли войскам захватить деревни Флер и Гведекур — вожделенные, но недостижимые ранее цели английских стратегов. Успех той атаки был невероятным — войска практически без потерь продвинулись почти на 5 км в глубь германских позиций, а немецкие солдаты в панике бежали с передовых линий обороны. То, что за 2 с лишним месяца не смогли сделать две английские и одна французская армии, за 5 часов сделали неуклюжие грохочущие «коробки»! Новое боевое средство примерно посрамило скептиков и пробудило невиданный энтузиазм у английской пехоты. Впрочем, первоначальная эйфория была недолгой: оружие, показавшее себя столь эффективным, требовало немедленной разработки тактики его дальнейшего использования, а также решения сложных материально-технических проблем. И все эти задачи англичанам пришлось решать «на ходу».
Максим Моргунов
